Мне глубоко наплевать, что случилось с Ликой, и абсолютно нет никакого дела до маминых интриг. Я думаю только о том, что мне надо к нему. И ехать надо немедленно, пока этот балбес, и правда, с собой чего-нибудь не сделал.
Думаю только о Сене, остальное меня не волнует.
Прошёл целый день. Он не звонил. В сети был только утром. Одному богу известно, как он успел накрутить себя за это время.
Усмехаюсь своей «набожности» и прикидываю, сколько денег я могу потратить на билет. На банковской карте успела скопиться достаточная сумма, и билет на поезд я могу купить без проблем.
Остаток ночи провожу в состоянии лёгкой истерики. Оставив нехитрые сборы позади, сажусь за книгу, пытаясь отвлечься от накатывающих переживаний строчками Рембо. Того самого, Сениного.
В сапфире сумерек пойду я вдоль межи,
Ступая по траве подошвою босою.
Лицо исколют мне колосья спелой ржи,
И придорожный куст обдаст меня росою.
Я купил себе томик сразу по приезду домой. Частично из-за того, что Рембо, и правда, местами совсем неплох. Но больше, конечно, из-за «детки». Упрямо читаю строчку за строчкой, то и дело возвращаясь мыслями к Сене. Вспоминаю его голос. Как он царапает по рёбрам, будто наждачкой, стирая их в серую пыль.
Не буду говорить и думать ни о чём —
Пусть бесконечная любовь владеет мною...
Ближе к утру истерю по полной. Билет я взял на десять, и ожидание становится физически невыносимым. Отложив книгу, начинаю бродить из угла в угол, как хищник в клетке.
Потом делаю вылазку на кухню, стараясь не разбудить домашних, тем самым избегая нежелательных расспросов. Вернувшись в свою комнату с большой кружкой горячего кофе, устраиваюсь на подоконнике у открытого окна и обжигаю напитком глотку.
Холодный, пробирающий до самых костей воздух приносит кое-какое облегчение, я вглядываюсь в светлеющее на горизонте небо и наконец позволяю себе немного надежды, надежды на лучшее.
Глава 3
Прошлое прячет звёзды.
В сумерки и туман.
Раньше всё было просто.
Раньше всегда был март.
Жаркий вагон плацкартный
и Краснодарский край.
Бусы из крышек "Фанты".
Вкусный клубничный чай.
Помню уборки в классе.
Фото: 10-ый "А".
30 секунд до Марса.
Скорпионс и Би-2.
Помню у школы росстань,
зелень и магазин.
Раньше всё было просто.
Я тебя не любил.
– Джек Абатуров
АРСЕНИЙ
Понедельник
Мы прощаемся на парковке и желаем друг другу хорошего дня. Зарубежной литературы в расписании сегодня нет, и я этому рад, мне нужно прийти в себя и разобраться в собственных мыслях, не краснея ежеминутно от случайных взглядов по касательной и от своих бесконечных загонов.
Продолжаю теряться в догадках, зачем ему всё это. Не похоже, чтобы куратор на меня запал. За то время, что мы были рядом, Андрей не сделал ни одной попытки ко мне подкатить. Скорее всего, ему просто скучно, либо он замаливает у мироздания какие-то свои грехи.
Первой парой стоит философия. И всё-таки мы немного опоздали. Звонок как раз звенит, сотрясая своей безбожной какофонией пространство аудиторий, коридоров и лестничных пролетов. И когда я захожу в аудиторию, все, за исключением преподавателя, уже на местах. Входя, тут же напарываюсь на три взгляда, устремлённых на меня. Они прожигают во мне дыру.
Смеряю их холодным ответным и, минуя свое привычное место рядом с Лёней, устремляюсь к последней парте, которая каким-то чудом сегодня абсолютно свободна. Старательно делаю вид, что мне нет никакого дела до происходящего.
Но дыра-то вот она, осталась. Её так просто не залатать.
Проходя мимо, замечаю, как алеют розами щёки Алисы, предавая ей какое-то особое очарование. Вижу лёгкое смятение в её грустных глазах цвета корицы. Так и хочется подойти к ней и обнять, наплевав на двух неприятных мне личностей, но боюсь в итоге быть вовлеченным в объяснения, оправдания и извинения. К этому в данный момент я совершенно не готов. Так и сажусь на новое место, игнорируя расстроенный взгляд Алисы, и чувствую себя из-за этого придурком, полнейшим идиотом.
Пара тянется бесконечно, невыносимо долго, впрочем, как и весь учебный день.
Литература, литература, литература.
Русская литература. Литература античная. А я бесцельно втыкаю через окно в небо цвета беспросветных январских снегопадов, вяло пытаясь вникнуть в материал.