Я хватаюсь за ручку и вываливаюсь на улицу, не дожидаясь, пока водитель ударит по тормозам. И всё равно не успеваю. Неловко перебираю «ватными» ногами, пытаясь догнать отъезжающую машину. Выкрикиваю его имя, но получается лишь жалкий шёпот – ветер срывает его с моих губ и уносит прочь.
Я опоздал.
Знаю, что сейчас меня накроет взрывной волной. Знаю, что рано или поздно утону в отчаянии. А пока просто стою посреди университетской парковки и прислушиваюсь к себе, пытаюсь понять, каково это – быть преданным.
Как же это лицемерно – выставить меня последним козлом, долбанным моральным уродом и тут же обо мне забыть, в считанные дни променять на какого-то парня, смотреть на него так, как когда-то – на меня.
Неужели это конец? Надо же! А я ведь на хуй ему не нужен! Он не ждал моего приезда! Даже не думал обо мне! Пока я с ума сходил от неизвестности, пока я боялся, что он руки на себя наложит из-за нашей размолвки.
Внезапно понимаю, что да, это конец. Что не надо больше откладывать деньги на наше счастливое будущее. Никакого будущего не будет. Как не будет совместных просмотров фильмов и одной пары наушников на двоих. И золотистого ретривера мы не заведём, и не обставим квартиру мебелью из Икеи.
Минута проходит за минутой, а я всё стою, словно врос в тротуар подошвами кед. Кажется, меня обходят прохожие. Наверное, я выгляжу нелепо. Сам себе в этот момент я кажусь мёртвым. И идиотом.
Какой же я, блядь, идиот.
Глава 5
Навык не любить - это дар.
Навык влюбляться - порок.
- Отчего от тебя такой перегар?
- Внутри у меня разлагается Бог.
- Чего ты так долго ждёшь?
Глуп как клоун. Тонок как нить.
- Я жду когда снова ты не придешь,
Чтобы снова меня не любить.
– Виталий Маршак
КИРИЛЛ
Спустя сутки
За окном плещется закат. Душно, но боюсь, что открыв форточку, я запущу это кровавое чудище внутрь, и оно меня проглотит. Хотя, наверное, я бы мог откупиться от него, скормив ему свое больное сердце, и оно бы благодарно заурчало, облизав мои пальцы.
Кажется, я забывался сном и по дороге домой, в вагоне, и дома, но снов не видел. Это было сродни беспамятной прострации. Иногда я «просыпался» и тогда лежал, вглядываясь в вагонную лампу или трещину на потолке, или потирал сбитые кулаки.
И сейчас лежу и смотрю в потолок. Смотрю и ничего не вижу.
Жалко, что я разучился плакать. Вот бы разрыдаться! До нервных конвульсий, до вывихнутых плеч, рыдать и выплёскивать наружу разъедающее нутро отчаяние. Потому что ещё немного, и я свихнусь.
Отчаяние накрывает меня собой, как тяжелым шерстяным одеялом, укутывает, убаюкивает. Подсовывает воспоминания-картинки, чтобы мне ещё больше захотелось сдохнуть. А зачем тебе жить, Кирилл? Зачем тебе такая дурацкая жизнь? И не жизнь это вовсе. А так. Одна сплошная рефлексия. Сжимаюсь в жалкий комок. Скулящий и воющий. Засыпаю и снова просыпаюсь, опять в горячке, и пытаюсь найти его в мятых простынях…
Где же ты, Сеня? Но его нет. Только скомканный хлопок и температура.
Надо выйти подышать, Кирилл. Набрать в лёгкие воздуха. Или никотина.
Курю и гляжу на небо. Не думать о Сене. Не думать о Сене. Стараюсь, но не могу.
Как же я увяз в нём: в его выгоревших на солнце прядях, в меди его веснушек на точеных скулах, в нервном изгибе губ.
Сеня, со всеми его детскими травмами и заёбами. Сеня, которому куда нужнее мозгоправ, чем я. У меня и своих комплексов хоть отбавляй.
– Ты сломал мне жизнь, братишка.
Пытаюсь заглушить тошноту, выкуривая одну сигарету за другой, до тех пор, пока пальцы не нащупывают в пачке последнюю. Эту я попытаюсь растянуть на как можно дольше. И наконец на что-то решусь. Клин клином, да, Сень?
А вот и слёзы. Они разъедают веки. В глазах адское пекло. В грудной клетке что-то разрастается, то ли разрывая ребра изнутри, то ли сдавливая их снаружи на манер картонной коробки.
Я не хочу «клин клином»! Но я хочу забыть!
Волосы. Веснушки. Ключицы. Ямочки. Косточки. Слова. Китов его дурацких!
Вырезать всё из памяти! С корнем выдрать!
Истерики его. Тревожность. Вечно холодные пальцы. Бесконечный кофе вместо нормальной человеческой еды.
Забыть и не вспоминать!
Сердце ноет, а по венам, разъедая, плещется кислота. Расчесать бы кожу до крови, но не поможет.
Что же дальше, Сенечка? Не знаешь? Вот и я не знаю. Не знаю… Не знаю...