Выдох.
– Не смей!
Голос за моей спиной настолько резок, что разрезает не только туман вокруг, но и кожу между лопатками. Вздрагиваю и неловко хватаюсь за раму, чтобы не рухнуть вниз.
– Здесь слишком низко, Арс. Только покалечишься.
Герман. Ну что ж ты за человек такой! Неужели так трудно оставить меня в покое?
Упрямо не оборачиваюсь, но он хватает меня за капюшон толстовки и сдергивает с подоконника. Я врезаюсь в него затылком, барахтаюсь, но он держит меня поперёк тела и горячо дышит в затылок. Или мне кажется, что горячо? На контрасте с потоком холодного воздуха, льющегося из окна?
– Иногда, выходя покурить, становишься свидетелем самой настоящей драмы... Что-то её вариации в последнее время участились, ты так не думаешь, Арс?
Герман держит крепко, мне не вырваться, и он продолжает говорить.
– Он видел вас с Андреем на стоянке. Слышишь? Кирилл видел, как вы уезжали вместе. Он звал тебя, мы слышали... Ты ведь не знал, что он приезжал?
Застываю в его руках, бетонируясь в новом для меня чувстве.
Кто я? Где? Зачем?
Я никто. Я нигде.
Вот они, мои ответы.
С тех пор я живу в бесконечном потоке мыслей, пропадая в череде похожих друг на друга дней, которые складываются в недели.
Живой…
Но порой мне становится досадно, что Герман меня остановил. Если бы не он, все могло бы закончиться быстро и глупо. Может, так было бы лучше. Лучше, чем быть недоделанным. Незаконченным. Поломанным. Не жить, а присутствовать, существовать.
Да, ребята меня спасли. Сначала Герман, потом остальные. Они снова ворвались в мою жизнь, наполняя её хоть каким-то смыслом.
О событиях в загородном доме мы не говорили. Осознание того, насколько я сам далёк от совершенства и как своими руками испортил всё светлое, что было в моей жизни, поддавшись минутной слабости, – а ведь я поддался, я помню, как смотрел на Андрея, – помогает мне понять, что я не в праве судить кого бы то ни было.
Лучше раствориться. Затеряться в учёбе, книжках, людях. Слиться с красным, как намокшая красная тряпка, дождливым предзакатным небом.
В лекционном зале снова дикий холод, и приходится кутаться в пальто, чтобы не околеть. Лёня протягивает мне бумажный стаканчик кофе из кафетерия, и я грею о него замерзшие пальцы, слепо моргая в пустоту.
– От избытка кофеина у тебя когда-нибудь откажет сердце.
Но ворчит не Бо, а Герман, и это очень забавно. Забавно слышать об избытке кофеина от человека, который по утрам встречает меня с банкой энергетика в руках.
Я не поддерживаю разговора, и меня оставляют в покое. Застываю, вперившись невидящим взглядом в пространство. Я – пятно. Серое и безжизненное. Хожу в одной толстовке целую вечность. Мне снова всё равно, что на мне надето. Мне безразличны любопытные взгляды и смех за спиной. Ведь от всего этого можно скрыться за отросшей чёлкой или капюшоном.
Ты не простишь…
Я так хочу вернуться в тот день, когда твоя рука лежала на моём плече. Хочу, чтобы у всех на виду, пусть даже и совсем незаметно, но ты притянул меня к себе.
Я буду носить твои футболки, читать тебе Бродского и целовать тебя в губы.
Но сейчас мне больно даже мечтать об этом. Я сдаюсь.
Запах твоих сигарет выветрился из моей одежды, так же быстро, как и сам ты исчез из моей жизни.
Вычеркнуть. Не знать. Чтобы перестало болеть. Не видеть тебя во сне! И молить, чтобы поскорее пришёл тот день, когда я забуду черты твоего лица, которые запомнил наощупь.
– Хэй, проснись! – кто-то трясёт меня за плечо. – Последняя пара закончилась.
Сейчас Бондарь прокричит что-то про майора Тома, как сто лет тому назад, весной, когда Кир ещё не приехал…
Я не сплю. Я просто мертв. Оставьте меня в покое.
Часть V
Глава 1
я пью горячий черный кофе, не сплю уже пятьсот ночей. я глубже, ярче понимаю: ведь я ничей, совсем ничей - такой болезненно ненужный, разбитый, маленький, пустой. прошу, пожалуйста, послушай, останься, господи, постой: я снова прячусь по подвалам, я вновь завис под потолком, и света - мало, жизни - мало, и письма - злые, ни о ком, дрожат израненные пальцы, и ты молчишь - я говорю
прошу тебя, не улыбайся, мне страшно, больно, я горю, я сам с собой смешно болтаю, я бьюсь о стены головой
зачем я?
кто я?
я не знаю.
пожалуйста, вернись домой.
– Весенний воин
КИРИЛЛ
Ноябрь
По квартире гуляют сквозняки. Шпарящая батарея проиграла всухую оставленной на ночь открытой форточке и ощущению вечной мерзлоты.
Выбираюсь из-под вороха одеял, прихватываю с собой одно, набрасываю его на плечи и подхожу к окну. Закрываю. А потом, уткнувшись лбом в холодное стекло, рассматриваю унылый пейзаж. Заоконная серость просто угнетает. Только ветер наконец доносит запахи приближающейся зимы.