– Звони. Звони сейчас.
– Сейчас? Кому? Киру?
– Да нет, что ты! Деду Морозу! И не сейчас, а лет через сто, когда ты настроишься и соберёшься с духом. Конечно, сейчас!
Я помню номер Кира наизусть, он набит на подкорке моего головного мозга сверхстойкими чернилами, но отчего-то всё равно лезу в телефонную книжку. Выбираю его имя, жму и тут же разбиваюсь о равнодушное «абонент временно недоступен». Вдребезги.
– Есть билеты на сегодняшний вечерний поезд. Отправление через два часа.
Это Алиса. И когда только успела зайти на сайт РЖД.
– Но... Я не успею!
– Почему? Сумки ещё не разобраны, хватай свою и – поехали. Я отвезу.
– Мы все поедем, – кричит довольный Бо, – и проводим тебя до самого вагона. Чтобы уж наверняка.
Глава 6
ты полюбишь его в семнадцатый свой апрель. кареглазый, лохматый, смеющийся, как мальчишка.
он посадит тебя на яркую карусель и научит гадать по пыльным, старинным книжкам.
ты расскажешь ему о троллях, что под мостом, о болотах и ведьмах, целительных родниках. как от волн изумрудных на пальцах осталась соль и как в каждой из нежных песен звенит тоска.
– Весенний воин
6.1. АРСЕНИЙ
Перед Новым годом
Мы мчим на машине через снежные «фьорды», разбрасывая за собой кристаллы ледяных брызг.
Педантичный Герман обычно водит довольно аккуратно, но сегодня он явно настроен на лихачество.
Метель метёт и не думает затихать, напротив, со временем только усиливается. Вся дорога укрыта снегом – если мы попадём в занос, то проторчим здесь до утра. В такую непогоду эвакуаторщики загород не торопятся.
Этого нельзя допустить. Я должен успеть на поезд. И тогда уже завтра я увижу Кира.
Решение поехать к нему было принято так спонтанно, что я и сам до конца не верю, что еду сейчас на вокзал. Прокручиваю в голове наши возможные диалоги. Что скажу ему при встрече я. Что ответит мне он. Меня уже конкретно так потряхивает – я настолько переживаю, что не замечаю, как начинаю грызть ногти, а напряжение только растёт.
– Уймись, не ёрзай! – реагирует на мои метания Герман, не отрывая глаз от дороги.
Оставляю в покое ногти и начинаю стучать пальцами по стеклу:
Скоро я увижу Кира. Скоро я увижу Кира. Скоро…
Пытаясь хоть как-то унять волнение, прокручиваю в голове другой разговор: наш с отцом, случившийся неделю назад.
Сказать по правде, всё прошло не так уж плохо. То есть я думал, что будет хуже. Боялся. И, наверное, не решился бы на этот шаг вообще никогда, если бы не история Андрея. Вот где настоящая трагедия. Тогда я не знал, конечно, что перед Новым годом брат его разыщет, и твёрдо решил, что свои отношения с отцом до такого не доведу. Решил собраться с духом и поговорить. Правда, для того, чтобы настроиться на тот разговор морально, мне потребовалось почти две недели…
Пялюсь в окно машины на метель, а сам вспоминаю. Отец в кабинете, переделанном из гаражной пристройки, сидит за ноутом в окружении бумаг. Я не знаю, что ему сказать, хотя и готовился. Похоже, вот она главная причина человеческого молчания: мы не знаем с чего начать.
– Можно я задам тебе вопрос, папа?
Он отрывается от бумаг, потирает переносицу и поднимает на меня взгляд. Ждёт. Сейчас я спрошу…
– Ты меня ненавидишь?
– Что за глупости!
Он удивлён. Смотрю в его глаза и не вижу в них ни ненависти, ни презрения. Только усталость и... растерянность? Чувствую, что ему неудобно, и не меньше, чем мне.
Как странно. Неужели я прав, и он избегал этого разговора по той же причине, что и я? Не знал, с чего начать.
– Присядь.
Отлипаю от дверного косяка и, переминаясь с ноги на ногу, неуверенно киваю. Мне нужно сесть в кресло у стола. Я никогда не сидел с ним вот так, через стол, прямо напротив. Он – человек, который меня воспитал, которого я называю папой с четырёх лет, а ощущение сейчас такое, будто меня вызвали к ректору.
– Так почему ты думаешь, что я тебя ненавижу?
Его возможные вопросы и свои ответы я прокручивал в голове на протяжение нескольких дней. И каждый раз ответы мои были взвешенными, а сам я казался себе эталоном самообладания и хладнокровия. Так было в моих планах, а сейчас, в реальности, мысли хаотично сталкиваются между собой, путаясь и теряясь, да так, что нижняя губа начинает предательски дрожать.
Закусываю изнутри щёку, это лучше чем грызть губу. Так себе замена, конечно, но хотя бы внешне это выглядит нормально. Ха. Нормально. Ещё одно сомнительное определение. Во рту скапливается слюна с кислым привкусом меди. Силюсь не выдавать возникших при этом ощущений.
– Мне просто трудно найти с тобой общий язык, – говорит он, не дождавшись ответа.