Первая драка, а точнее избиение, произошло на знаменательном событии, празднике. Один из мужчин принял яблоко от любимой, а этим вечером давал клятвы о вечной любви и постоянной защите. Народ пил какую-то настойку, заедая приготовленной добычей, а сероглазая девочка сидела на траве у дерева, что рос вдалеке. Она с интересом наблюдала за веселыми людьми, которых всегда видела озлобленный за что-то на неё. Смотря на улыбающиеся лица, сама чуть растянула губы, но ненадолго. Сзади неё послышались тихие шаги, а после глумливые смешки и тихий шепот. В ту же минуту ей зажали рот и оттащили подальше от празднества, не обращая внимания на отчаянное мычание, дрыганье ногами и судорожно вцепившиеся в зажимающую руку пальчики.
Никто вам точно не скажет, что было дальше. Девочка помнит лишь свой животный страх, а после сильную боль в животе. Далее ребра, руки, бедра, кажется лицо. Нескончаемые потоки соленых слез по щекам и собственные тихие хрипы. Чуть приоткрытые глаза и еле виднеющийся силуэт со стороны костра в деревне. Было отвратительно плохо видно, но Арика точно знала, кто это. Кастис стоял и смотрел на то, как её били. Маленькую девочку четыре взрослых пацана. И ничего он не сделал. Одно его слово могло остановить это поистине ужасное действо, но брюнет предпочел развернуться и неспешным шагом направиться прочь. Наверное, в этот момент, смотря на удаляющуюся спину, Ари совсем разочаровалась в людях. Слезы её потекли с новой силой не из-за сильной боли по всему телу, а по причине непонимания. Её мама всегда говорила, что нужно верить в добро и творить его, а отплатят ей всегда той же монетой. Так почему же её сейчас бьют, и единственный человек, показавшийся ей не таким плохим, отвернулся, не помог ей? Она ведь не заслужила! Она же ничего плохого не сделала!
Разные мысли её одолевали, но не проскочило ни одной хорошей. Даже когда удары прекратились, а через гул в ушах проскользнул крик Хикари. Когда её подняли на руки, девочка проигнорировала жгучую боль, ей было хуже от понимания, что в поселении, где она живет, все порченные, кроме целительницы. Остальных же только называют людьми, хотя на самом деле они звери.
***
На следующий день из дома знахарки никто не выходил, как и не входил. В окнах горел свет, иногда мелькали силуэты, но не более. Проходящие мимо пацаны усмехались, а Кастис изредка тревожно поглядывал на дом. Нет, он не жалел о своем поступке. Всё мальчик сделал правильно, позвав Хикари и не полез на рожон, и сейчас переживал, не получила ли Арика серьезных травм. Она такая малышка ещё, тельце маленькое, худенькое. Создавалось впечатление, будто девочка больна или сильно не доедает. И брюнета это волновало, он чувствовал некую ответственность за неё, которая проснулась в нём далеко не сразу.
Хотел ли мальчик пойти проведать девочку? Безусловно — да. Но его останавливал наказ отца о том, чтобы он не общался с ней. Все мы понимаем, что это бы не одобрили люди, подчиняющиеся вождю, а в будущем Кастису. Однако ему так хотелось ослушаться! Особенно когда до него долетали приглушенные подвывания девочки и короткие вскрики. Он прекрасно всё слышал, ведь сидел на скамеечке рядом с домишкой. Мальчик не понимал, почему к ней так обращаются. Она не сделала ничего плохого и вовсе не виновна в том, что её выкинули к их деревне. Раньше Кастис как-то не задумывался о действиях его народа, но в тот момент, когда из дома доносились хрипы от боли, он понял, что это неправильно. Почему в людях пропало сострадание, жалость и милосердие? Откуда взялось столько жестокости и злобы?
За тот вечер мальчик о многом подумал и пришел к неожиданному выводу: его отец виноват в этом. Он никогда не прекращал драки и бойни в его деревне, а наоборот, как в тот момент казалось Кастису, молчаливо поощрял. Осознание этого вызвало жгучую ярость в ребенке. Он неожиданно вспыхнул ненавистью к собственному отцу. И сглупил, пораженный пылом собственных чувств. Кастис кинулся в дом к отцу, где громко кричал на него за ужасный нрав людей, находящихся под его покровительством.
Это был первый раз, когда отец ударил сына. Впервые сын поклялся, что не станет, как его отец.
***
Что же было с рыжеволосой девочкой? А ей было больно. Счесанная о землю кожа на щеке постоянно жгла, а от нанесенной мази горела пламенем. Гематомы покрывали ее маленькое тельце, уродуя сине-фиолетовыми разводами. Прикушенная до крови губа сильно распухла и загноилась. В глазах не высыхали слезы, норовя сорваться с длинных ресниц.
Хикари как могла успокаивала девочку, отпаивая сладким настоем и часто обрабатывая первые побои. И в один из таких раз Арика заглянула своими серыми и грустными в темно-зеленые глаза лекаря, спросив сипло: