Декок поморщился.
— Мы здесь, чтобы расследовать смерть гусей, — мрачно заявил он. — Миссис Бюилдайк очень влиятельная особа. Погибли ее гуси, вот мы и должны были отправиться в провинцию.
Веелен кивнул. Он ничуть не удивился, что Декок назвал окраину Амстердама провинцией. Настоящий житель Амстердама считает этот город единственным в Нидерландах. Остальная часть страны — нечто второстепенное. И неважно, что Роттердам — самый большой порт в мире, а в Гааге заседает правительство страны.
— Я видел этих птиц… на лужайке, — сказал Веелен. — Удивился, подумал, что это может быть что-то вроде птичьего гриппа.
Декок отрицательно покачал головой и улыбнулся:
— Скорее всего, их отравили. — Он показал на труп старого садовника: — А теперь, когда они еще замочили и этого бедного, честного человека, я в полной растерянности.
— Он действительно был таким уж честным?
— Думаю, да. — Декок показал на убогую обстановку. — Люди, которые служат из верности и остаются нищими, обычно честны.
— Или не очень умны, — ухмыльнулся Веелен.
Он открыл свой алюминиевый чемоданчик и достал камеру марки «Хаззелблад». Он установил еще несколько нужных ему приспособлений и принялся фотографировать. Он запечатлел комнату и труп, меняя ракурсы, затем опустил камеру.
— Есть особые пожелания? — поинтересовался он.
— Да, я хочу несколько четких снимков раны крупным планом.
Веелен пригляделся к ране и задумчиво пожевал губами:
— Я сделаю это для тебя в черно-белом варианте и в цвете. — Он наклонился и взял другую камеру. — Черно-белый вариант, — объяснил он и принялся щелкать.
Затем взял первую камеру и провернул что-то с линзами. Сделал еще несколько снимков.
— Готово, — сказал он через некоторое время. — Это все?
Декок потер подбородок:
— Если это тебя не слишком затруднит, мне бы хотелось, чтобы ты приехал завтра днем. Мне нужны снимки дома и участка вокруг него. Можно сфотографировать большой дом и каретный сарай со всех сторон? Неплохо было бы иметь снимок отсюда до калитки и в обратном направлении. И еще — от большого дома.
— Без проблем, но я сумею сделать фотографии только к завтрашнему вечеру.
— Годится. Большое спасибо.
В комнату вошел мужчина, за ним два санитара с носилками.
— А, доктор, — начал Декок, затем замолчал, еще раз взглянул на врача и сказал: — Вы не доктор Конинг.
— Верно, — ответил врач. — Меня зовут Хан. Якоб Хан. Я коронер в Олдкерке и окрестностях, куда входит и эта часть Амстердама.
— Понятно, — сказал Декок. — Но, понимаете, я бы хотел, чтобы тело перевезли в Амстердам к доктору Рюстелоозу.
— Без проблем. Мои люди будут рады доставить труп, куда пожелаете.
В этот момент паренек лет шестнадцати протиснулся через санитаров и остановился перед Декоком.
— Тетя просит вас поторопиться… она хочет, чтобы вы начали задавать свои вопросы в доме. Семья уже устала.
Декоку показалось, что внутри у него что-то лопнуло. Он сунул руки в карманы и сжал их в кулаки. С большим трудом ему удалось скрыть охватившую его ярость и не совершить ничего опрометчивого.
— Ты скажи своей тете… — громко произнес он. Потом помолчал, справился с собой и продолжил более нормальным голосом: — Ты вот что скажи своей тете от моего имени. Теперь, когда Виллем уснул навеки, семья может еще немного пободрствовать.
Мальчик Поль исчез. Доктор Хан протянул Декоку руку.
— Это вы неплохо сказали, — засмеялся он, и они пожали друг другу руки. — Очень даже неплохо, инспектор. Я запомню. Приятно наконец иметь возможность поработать с вами.
Коронер подошел к покойнику в плетеном кресле. Он тщательно осмотрел рану и поднял глаза.
— Этот человек мертв, — возвестил он.
— Благодарю вас, доктор, — так же формально ответил Декок. По голландскому закону Виллем только теперь официально стал трупом.
Доктор махнул санитарам:
— Подождите снаружи, — сказал он. — Инспектор скажет вам, когда они закончат и можно будет забрать тело. Он также скажет, куда его везти.
— О, вы уже можете забирать тело, — сказал Декок. — Фледдер скажет, куда его доставить.
— Прекрасно, — ответил доктор и кивнул санитарам, потом повернулся к Декоку: — Вам наверняка ведомо, инспектор, что мы, коронеры, поддерживаем тесную связь. Мы в курсе, что в последнее время это не первый пожилой человек со смертельной раной головы. Было уже несколько случаев.
Фледдер услышал слова доктора. Веелен, упаковывавший свои причиндалы, тоже прислушивался. Декок огляделся и, несмотря на плохое освещение, разглядел мрачное выражение на лицах собравшихся.
— Игорь, — пробормотал Декок, — Игорь Стаблинский.
Брам Веелен отбыл со свойственным ему шумом. Ушли и безучастные санитары с трупом, с ними же удалился доктор Хан. Бригада экспертов, за исключением дактилоскописта, все еще не прибыла, и Декок уселся в одно из плетеных кресел. Он чувствовал себя расстроенным и уставшим. Отдернув рукав, он взглянул на часы. Шел уже первый час ночи, и он подивился, куда могла подеваться бригада экспертов. Он знал, что семейство Бюилдайков ждет его в большом доме, но общаться со скользким Иво и его самоуверенной теткой совсем не хотелось. Инспектор лениво следил за работой специалиста по отпечаткам пальцев, манипулирующего своими щеточками и порошком. Он производил впечатление вполне компетентного специалиста, но Декок тосковал по Крюгеру, с которым обычно работал. Ему также ужасно хотелось вернуться в привычную для себя зону в центре города, которую он считал настоящим Амстердамом.
— Никаких четких отпечатков, — пробормотал Теез, дактилоскопист из двадцать третьего участка. — Поверхности либо слишком грубые, либо слишком жирные. Некоторые поверхности выглядят так, будто их никогда не вытирали. Не могу найти ни одного стоящего отпечатка.
Декок осторожно потер лодыжки и очень удивился, не ощутив боли. Он страдал от адских болей в ногах. Напряженная работа только ухудшала его состояние. Декок давно заметил, что боль усиливается, когда он делает неверный шаг или отчаивается найти ответ. Фледдер через комнату следил за ним — он легонько и с облегчением вздохнул, когда понял, что в этот раз ноги Декока не болят.
Инспектор встал и повернулся к Фледдеру.
— Когда тут закончат, — сказал он, указывая на Тееза, — опечатай все. Если бригада появится, они будут знать, что им делать. Если нет, они смогут найти нас. Если честно, я полагаю, что эта бригада так же неуловима, как и люди, которые должны были увезти гусей.
Фледдер пожал плечами. Он твердо решил не брать на себя ответственность за работу бригады из пригорода или отсутствие оной.
— Ладно, — сказал он, — я догадался захватить из машины ленту и печать.
Декок кивнул и большим пальцем показал через плечо.
— Я начну по соседству, — сказал он. Инспектор дружески кивнул на прощание эксперту и вышел.
Декок осторожно, ступенька за ступенькой, спустился по темной лестнице. Он слышал, как возятся в углах сарая крысы. Старина Виллем, цинично подумал он, действительно нуждался в стрихнине.
Инспектор вышел через широкие двери. Под бледным лунным светом стоящие машины отбрасывали длинные тени. Все окна особняка были до сих пор освещены.
Внезапно послышался шепот.
— Ш-ш-ш… Ш-ш-ш…
Мгновенной реакцией Декока было согнуться в три погибели. Затем он устремил взгляд в направлении звука.
Из тени, отбрасываемой большой «вольво», показалась хрупкая фигурка.
— Тише… Я Пенни… помните? Я здесь со своими двумя братьями.
Декок со вздохом выпрямился и облегченно рассмеялся:
— Пенни Миллер?
Девочка кивнула:
— Да, это я. Мою маму зовут Ирмгард, и если тетя Изольда умрет, мы получим в наследство много денег.
— Это здорово.
Девочка сурово взглянула на него:
— Вы инспектор Декок, офицер полиции. Я о вас читала… про убийства и всякое разное… и я хочу вам помочь.