— Так и?
— Назавтра взяли, сразу и признался. Мне в убойном отделе рассказали, когда материал снимала.
— Знаешь, а похоже на правду.
— Вот и я считаю, короче хвост, целее…
— Я не спорю. Теперь ты поведешь, лафа кончилась.
— С радостью. Ты, когда со мной на борту, робче шофера катафалка.
Глава 28. Тут и вся моя родня набежала
Даша не то чтобы не любила дождь. Гроза, громовое бабаханье, молнии на полнеба — жуть жуткая, но красота. Хлынуло, выбесилось, разрядило небесные батарейки, и ладно. Дальше тишина.
А мелкий и бесконечно сеющий дождишко, разводящий слезливую слякоть, будящий тяжелые воспоминания, да ну его в болото.
И настроение после прихода неизбежного дождливого предзимья у нее не улучшилось. Конечно, радовала новая машинка, пронестись по лужам, выскочить из теплого салона в теплую студию… молодые коллеги намекали насчет помощи в ремонтах — «у меня свой автомеханик высшего класса», с улыбкой говорила она. А все же льет, льет и льет… ну в выходной-то можно немного солнца? Никак? Лимит исчерпан?
«Если все, что вас бесит это погода — вы счастливый человек», вспомнила она английскую мудрость. У них в Лондоне дождь вообще естественное состояние природы, хлеще чем в Питере. Скучала она? Ведь ни разу не поехала, хотя уж средств хватало. Нет, больно укусил ее черный пес Петербург, хоть и не по своей вине.
Она уселась с ногами на диване и закуталась в халат, теплый на сей раз, какие кружева. Надо купить чертов клетчатый плед. Хотя кофе с коньяком можно отведать и так, вот отпустит лень, встать…
Замурлыкал дверной звонок минорной трелью.
Даша никого не ждала, и изрядно разозлилась. Мы тут не будем жертвовать на детей Германии и говорить про Иисуса. И подаяние алкашам выдавать, да прогорят их трубы насквозь, мы бессердечные сволочи. Как один наш знакомый.
Трель повторилась.
Данил сразу после новоселья поставил ей глазок-камеру, глядящую сверху и выдающую картинку на экранчик у двери.
На площадке, в белом свете диодной лампы стояла высокая стройная брюнетка в серебристой куртке. Несколько секунд Даша, замерев, рассматривала ее красивое лицо, вспоминая. Вспомнила. Зря.
И открыла дверь.
— Здравствуйте, Ирина Семеновна, — сказала она несостоявшейся свекрови. — Заходите, раз приехали.
— Здравствуйте… Даша, — она вошла.
— Вы разувайтесь и проходите в комнату, я кофе приготовлю. Куртку вот сюда, на крючок.
Кофе она набуровила растворимый, хоть и хороший, две большие чашки, сахарница, все на жостовский подносик с райской птицей Сирин, несколько конфет — остались от принесенных Данькой, поставила два пузатых бокала и бутылку коньяку. «Арарат» пять звезд. Если она все поняла правильно, понадобится им обеим.
Они сидели в мягком свете бра на диване — не сближаясь. Даша умелым женским взглядом оценивала. Дорогие элегантные джинсы, дьявольски элегантный серый пуловер, облегающий все еще прекрасную фигуру. Умелый макияж, никаких выщипанных или явно нарисованных бровей, что вы. Ухоженный руки в перстнях. Маленькая серая сумочка лаковой кожи. Леди.
И безумные, измученные глаза умирающего зверя.
— Вы выпейте, — сказала Даша, — как лекарство. А то я говорить не буду.
Налила коньяку наполовину, почти силой сунула в бледные скрюченные пальцы.
Ирина хватила залпом, Даша сразу подала ей конфету. Зашло.
— Даша, — наконец сказала та, — я не могла раньше приехать. Вот…
Достала из сумочки предпоследний серебристый айфон, поводила изящно наманикюренным пальцем по экрану, протянула ей.
Даша не удивилась и не испугалась.
Да, снимки впопыхах, но четкие, хорошая оптика… «хорошее стекло», так было у По? «Золотой жук». Данька. И раз, и два, и три. Куда-то торопится… Знакомая вывеска в углу снимка. Да, рядом с этим домом.
— Даша, скажи правду! Что угодно, любая просьба… деньги? Пусть. Скажи… только скажи.
— А что отец? — Даша, вдох-выдох.
— Он не верит. Просто очень похожий парень. Говорил, бывает, редко. Сказал, мне надо к врачу (она не то хохотнула, не то всхлипнула). А я вот узнала про тебя. Я не сразу сложила, но увидела тебя в местной передаче. Тебя трудно не запомнить. Стала искать.
Она сглотнула и прошептала:
— Что ты с ним сделала, ведьма?!
«Вот тебе и слава, а я попала в телевизор» подумала Даша. И еще слова, кажется, из Писания, «грех твой отыщет тебя». Фраза запала в память, вывалилась из Кинга, наверное. Она читала Кинга тогда, летом.