— Это ты за столом, мы в мебели не нуждаемся, — сказал сэкка, — мне и так хорошо. Это к вопросу о приспособляемости. Ладно, мы тебя слушаем. Я обо всех присутствующих, двух и четвероногих, живых или не очень. Что просишь и что дашь. Мы корыстны. Но слово держим.
— Точно, — сказал Ольгер, — слово держат. Подтверждаю.
— Нам нужна информация. О вас. Любая, какой поделитесь.
— Никаких лабораторий, — сэкка взъерошил шерсть на лопатках.
— Что вы, сугубо добровольно. Все, просто все о чем согласны рассказать.
— Тут ясно, — сказал Оле. Данил предпочел благоразумно помалкивать. — Какие-то вещи расскажу и покажу. Если сговоримся.
— Я тоже, — полузверь разгладил мех, — так, мелкие примочки.
— Второе, если согласитесь участвовать в некоторых делах.
— Таскать из огня кое-что кое-кому? — сэкка зевнул клыкастой пастью, показав темно-розовый язык, — невермор, у нас лапки.
— А у нас своих забот хватает, — сказал Ольгер.
— Хотя бы инструктаж. И то за счастье.
Сэкка кивнул.
— Ну, поучать еще туда-сюда. Дрессировать мартышек где-то полезно. Взамен?
— Да что попросите. Для начала, прикрытие. Нет, у вас есть свои ходы и связи, но не везде и не всегда оно поможет. Мы все же многое можем именно в секретной бюрократии. Гостайна, знаете, отличный камуфляж.
— Вытащить из той самой лаборатории при нужде?
— Да. В крайнем случае, устроить побег. Но с нами вы вряд ли туда попадете, я не хвалюсь.
— Под вами, — сказал полузверь.
— А вам не пофигу ли разборки в иерархии голых приматов?
— Уел, — сказал Оле, — тут он тебя уел. Вольный зверь ты наш, степной волк.
— Ну и ладно, — ответил сэкка, — волчонка всякий бандарлог охаять норовит, пока волчица за него клыки не обнажит. Я не гордый, не загадываю вдаль. Зато жадный. Маловато будет. Еще?
— Деньги. И барахло: оборудование, приборы, технику, материалы какие в наших силах, а это довольно многое. Приборы и машины вам, прежде всего, — он кивнул мертвецам, — у вас ручки. Правда, морока же добывать, покупать, искать, а мы все вам организуем. Даром. За мааленькие крохи информации, полученной с тех приборов. Телескоп с пятиметровым зеркалом и эсминец не обещаю, но списанный танк или сонар легко. Заявку можете составлять уже. И никакой отчетности.
Данил вспомнил старую книжку, где в концлагере под «организовать» понимали «украсть». Ну, не его заботы.
— Информация вам нужна? Увидите. Строго говоря, вам можно сливать любые тайны, вас официально нет и быть не может. Архивы, закрытые и забытые проекты, дела, открытия. Стоит того чтобы просто изредка нам передать, как поживаете?
— Мягко стелет, — сказал сэкка, но неприязни в его тоне Данил не заметил. — Решено. Как лицо, то есть морда, наделенная полномочиями от родичей, торжественно заверяю, согласны иногда с вами пересекаться. Но по нашему выбору. И без обязательств.
— Большего и не прошу, — сказал Вадим.
— Ладно, — викинг развел руками, — на матпомощь заявку я вам настрочу, еще увидите, обалдеете. Насчет информации, утром ваша рыба, вечером наши гроши. Будет вам список вопросов, а вы пока набросайте, что хотели узнать от нас. Опять же, мы не энциклопедисты, мы грубые тупые упыри.
— Тем нам и дороги, — вывернулся Заревой.
Оле достал из-за стойки и расставил на стол бокалы, явил темную бутылку бургундского в соломенной оплетке, с красным сургучом на пробке, легким движением пробочника обезглавил ее и налил всем, кроме сэкка.
— Тебе не предлагаю. Нюх испортишь.
— Пфф, да травите свои рецепторы.
— За тройственный союз? — Вадим первым поднял узкий старинный бокал.
— Оно все прекрасно, конечно, — подал голос Данил, пригубив. — А почему именно сейчас? Вот объясните вурдалаку-дураку? Ходили вы за нами, ходили. Писали в свои папочки писали. И вдруг опа, прямо Дашку под ручку хватать? Я не ревную, если что, но я любому, кто ее обидит, тут же откручу орган мышления и жевания от тела. Клянусь своей могилой.
— Я тоже откручу, — изобразил поклон Вадим, — вот тут только за.
— Так что случилось? Правду.
— Ладно. Случилось. Вы знаете, тут есть сатанисты?
— Час от часу не легче, — сказал сэкка, — падре, не из инквизиции часом? Опоздали малость, лет на триста.
— Знаем, а то, — сказал Данил, мгновенно вспомнив кота.
— Минуту терпения. Так дурачье, конечно, пожечь свечки на могилках, позавывать, ну, групповуху устроить. Но вчера утром возле Гай-Кодзора, в частном доме, нашли три трупа. В мантиях с намалеванными чертями, в комнате на полу пентаграмма с обгорелой середкой, начерченная кровью. Человеческой, но ни одного из уродов. Кого-то приносили в жертву.