— Вы видели же? Ну, что будет?
— Будущее не детерминировано, белая мартышка. Мы видели разные варианты. Один другого хлеще, если честно.
— И вы сбежали, дети премудрости. Ко дну, в норку и молчок?
Ей показалось, зверюга заколебался. Облизнул вывернутые лиловатые губы узким бледным языком. Уселся и принялся чесаться задней лапой, но хоть блох не ловил. Наконец сказал, вздыбив загривок:
— Мы вам не служебные собачки, между жерновами лезть. Пусть ваши значкисты лезут, внучата батыра Ежова. Если смогут.
— Они не смогут. Если даже вы не знаете, как им, да нам выкрутиться. Вот на кой дьявол люди-то лезут в раскаленное адское дерьмо, вроде тех жареных дебилоидов.
— Ты у меня спрашиваешь? Ты — человечек — у меня? Что делать… хвост поджать и бегать. Если б я точно знал.
— А ты неточно. У тебя умище надчеловеческий.
— Тоже комплимент… чуть умнее обезьяны… — сэкка, однако, уложил шерсть, — Ладно. Кратко резюмирую наш базар. Запоминай себе в бестолковку.
Пока вы ничего не сделаете. Первых ход их. Что им надо, кто и зачем — да дьявол, их папа, ведает. Могу подозревать, не зря именно здесь, не случайно рядом с вами, и вообще вы со своими повальными воскрешениями несколько оборзели. Наглость привлекает внимание, знаешь ли. Не зря второе счастье.
Мы тоже собираем сведения, мы тоже думаем, у нас тоже атас прошел серьезный. Ладно, выйдем мы на связь с твоими упырями и их ручными чекистами. Попробуем обсудить… и меры мы кое-какие уже приняли. Маловато, правда. Вы любой, просто любой странный, адоподозрительный случай гребите в папки и исследуйте. У вас вон химия и криминалистика с баллистикой и прочими трасологиями. Да, не пробуйте с ними задраться, съедят в три укуса. Лапы, то есть ноги в руки и айда. Люди, их куклы, дело иное, но и к тем близко лучше не подходить. На расстоянии снайперской винтовки, примерно. Андестенд ми?
— Ферштейн, — кивнула Даша. — Но вызвать тебя если что можно? Как нам держать связь?
— Я потом сам тебя найду. Не извиняюсь, но мне пора.
— Один вопрос!
— Ну?
— Как нам… мне тебя звать?
Он на миг задумался, свесив тяжелую лохматую башку.
— Бродяга. Сойдет. Не князем же. Да, привет от Следопытки. У нас скоро пополнение.
Пропал.
Даша механически налила еще. Кажется, тени по углам стали гуще и мрачнее. На борту драккара, на веренице маленьких круглых щитов, лежал отсвет ламп люстры, как разгорающийся огонь. Опьянеть ей не грозило.
Зазвонил мобильник. Данил. Она на секунду испугалась, но голос бодрый и тон деловой.
— Даш, солнце мое (солнце мертвых, подумала она), мы тут с Ольгером болтаемся по делам. Я в курсе насчет вечера в «Змее» (Даше стало стыдно, она забыла позвонить… Данилу, вот така ее любовь). Придет еще Вадим, ну, ты помнишь. (Еще бы — но зачем?) Он хочет с тобой поговорить.
— А он мне к чему? — спросила Даша из чистого упрямства.
— Они вышли на ту девчонку. Ты поняла. Нашли переписку с придурком, по сети взломали комп, там кое-какие записи. Обещают вот-вот найти ее дом. А ты… ну, он сказал, ты единственная психически нормальная и живая девушка в нашей компании. Ты сможешь понять ее лучше всех.
— Вот не знаю, — ответила Даша, — думаю, я-то с вами давно сошла с ума.
И вспомнила:
«Какая досада!»
Глава 32. Девочка со взглядом волчицы
«…Я их ненавидела. Ах, как я их ненавидела всех. Стояла иногда перед зеркалом, и шептала: «я девочка со взглядом волчицы». Если мне бы предложили переселить душу в манекена из стали и сверхпрочного пластика, тех что разбиваются в машинах на краш-тестах, я бы только попросила еще лезвия выкидные из рук, как у красотки-дампирши из старой игрухи, да я отдала бы все, девственность никому на хрен не нужную, сердце, потроха, все!»
Даша откинулась на спинку кресла и потерла глаза ладонью. Не очень завидное чтение. Ей достались все личные записи ненормальной девчонки, Серафимы. Подходящее имя, если подумать. «Пламенная». Магические вещдоки, тексты ритуалов и заклятий, наверняка и проклятий, забрал изучать индеец. Может, он и правда нашел себе в Краснодаре подругу? Живую.
В какой-то мере, — подумала Даша, — это бы уравновесило нашу безумную компанию. Две пары покойников и две пары с живыми, хм, дамами. Но не звонить же расспрашивать… сам покажет, уж Аренк не удержится.
Обычная история так-то. Почти сирота, папаша растаял в тумане лет двадцать как, мать пьет по-черному в городке близ Саратова, впрочем, там таких, пожалуй, большинство.
Приехала в город после колледжа. Жила одна, снимала студию в многоэтажном человейнике на окраине Анапы. Работала в технической конторе, что-то с электричеством. Друзей — нет, мужчины — нет, связей с коллегами — не видно… в квартирке, бедной, но чистенькой, никто кроме нее, похоже, не появлялся. И из этой гипсокартонной конуры Серафима Сергеевна N, двадцати семи лет, волосы черные, глаза карие, рост сто шестьдесят семь, вес около шестидесяти… вышла и пошла приносить себя в жертву дьяволам. Как на рок-концерт.