Будь хорошей девочкой для всех.
И тебя не будут пинать в раздевалке. И рвать твои рисунки. И подбрасывать дохлую крысу в сумку. И ссать на одежду, пока ты на физкультуре. И ржать когда ты отвечаешь — нарочно, всей кодлой. Училки молчали. Суки. Их я ненавидела, наверное, больше одноклассников…»
«Так. Проверить, не умерли ли страшной смертью несколько педагогов и пожилая алкоголичка под Саратовом… и выпускники одного класса» — подумала Даша, поежившись, — «…или умрут в ближайшее время».
Правду сказать, мамашу и бывших детишек ей не было жалко. Ничуть. Разве замотанных училок немного. Грех твой отыщет тебя.
«Поживешь с упырями».
«Но это лучше, чем с людьми, как видишь».
«…бабушка верила в нечистую силу. Всегда меня крестила, прежде чем расстаться. Я не очень-то. Но как-то нашла описание интересного ритуала. Самым злобным уродом в классе был П. Вечно перекошенный, что ли, хотя здоровый бугай. Прыщавый. Губы слюнявые, глазки поросячьи, с бесцветными ресницами. И уже в этом возрасте залысины. Вообще он был какой-то свиноподобный. Но хуже. Девчонки брезговали. Меня он изводил больше всех. Ткнуть кулаком в живот на перемене — да за удовольствие. Вырвать клок волос. Кинуть тетрадку в унитаз в мужском туалете. Но я терпела.
Пока не увидела, как он у школы пинает бродячую собаку. Черно-белую дворняжку. Подманил чем-то, потом двинул в бок берцем. И заржал на ее визг.
Пришлось добыть его частичку. Я бы — так отрубила ему пальцы, лучше все. Нашла волосы на грязной шапке в раздевалке. Не самый приятный поиск. Из пресного теста слепила болванчика, закатала волосы туда. Пригодились и церковная свеча, и менструальная кровь.
Вот интересно, нечистой силы я не побоялась. Сделала все как надо, проткнула иглой куколку, и зарыла на перекрестке, в полночь. Прочитала молитву навыворот — долго учила. Помню, начало мая, ведьмино время, я взяла кухонный нож, рыть почти не оттаявшую землю. И луна светила как бешеная. Мне она показалась красной, когда я закончила.
Ждать долго и не пришлось. Я сама не видела, в тот день проболела, рассказали.
Они на физре прыгали через козла. Он поскользнулся в прыжке, врезался промежностью, свалился и свернул шею.
Не до смерти. Скорая увезла. Физрук потом ходил как вареный со страху. Но обошлось, начальство прикрыло. Сам виноват, а нормативы для всех.
В школу он не вернулся. Вроде, отправили в интернат для калек. Руки-ноги стали отниматься.
Туда и дорога. Вспоминай свою гнойную жизнь, и гадай, за что.
Ни на секунду не пожалела.
Для колдовства нужна ненависть. И чем больше. тем лучше. Но и знания. И я стала искать, где только могла, даже в самых дурацких книжонках. Страшно вспомнить, сколько я перечитала и перерыла голимой макулатуры…»
«Тут, в Анапе, я оттаяла. Люди другие. Воздух другой. Море рядом. Три остановки. Я пешком ходила первое время, везде. Не потому что нищебродка, просто хотелось бродить по улочкам. Такие невысокие дома у моря, все разные.
Анапа очень кошачий город. Тут им нормально живется, тепло, собак почти нет. Домики от холода над морем им сделали. Я подружилась с парой кошек у работы, им поесть носила. Кошки хищники, но умеют дружить и доверять. Даже тем, кто больше в десять раз. Люди нет, люди бы обгадились со страху.
И я нашла Бушку. Или она меня. Ее в подъезд подбросили. Белый комочек меховой в коробке. Там еще пакетик корма был и плошка с водой. Кошка с приданым, я ей так и сказала. Она мне беззвучно завопила, спаси, забери.
Полтора года ежедневной радости. Буша умница, сразу поняла и туалет, и где царапать. Мурчала мне на ухо по утрам, никогда не вопила, только лапкой трогала щеку ласково.
Когда кровь в лотке увидела, понеслась с ней в ветеринарку.
Онкология. Дважды проверили, я настояла.
Я даже молиться начала. Никогда не умела. Боже, врежь мне за грехи, я не пикну, но кошку мне спаси. Она в жизни никому зла не сделала. Только радость приносила. Что тебе стоит, милосердному? Ну что? Ее за что?
Она выхудала вся, скелетик в седом пуху. Тогда я поняла — боженька на меня забил воот такую свечу. И на мою кошку, невинную тварь.
В последний день я ей дала паштета, любимого. Она мне урчала, слабо, чуть слышно. Я пальцами чувствовала — под тоненькой кожей ее слабенький моторчик. Ветеринар приехал, попросил так и держать на руках. Сделал укол. Хотел мне что-то сказать, глянул и ушел.