Через три дня она улетала из Пулково.
Сеял мелкий дождик, и Даша вспомнила, как говорила мама — ехать в дождь добрая примета. Мама недавно звонила, что-то чувствовала, конечно. Даша не делилась с родителями подробностями личной жизни, они смирились. Маленький Боинг-737 натужно взвыл двигателями, побежал все быстрее, оторвался, словно облопавшаяся рыбы чайка — к морю, на родину. Пошел в небо, заворачивая, задирая узкое серое крыло. Жухлая, скучная промзонно-пустырная местность внизу задернулась водяной завесой.
Даша ощутила, как глаза стали мокрыми. Сосед-оператор хотел было сказать банальность красивой блондинке в кожаном пальто у иллюминатора, но глянул еще и передумал.
Данил в этот момент забросил тощий рюкзак в кабину желтого китайского самосвала и одним движением запрыгнул сам. Все еще пользуясь чужой выпитой жизнью, на кровавом кураже, подумал он.
Часть пути он просто бежал, ночами, под набухшей, но белой, слава небесам, луной. Бесшумно, с дикой скоростью мелькая по обочинам шоссе, иногда попадая в лучи фар. Дальнобои сигналили, думая, не призрак ли. Нет, мужики, намного хуже.
"Мертвые ездят быстро", вспомнилось, когда фырчащая дизельной вонью тупорылая махина тронулась и миновала синий указатель "Анапа 17 км". Здесь небеса тоже затянуло, но не так безнадежно. Солнце прорывало низкую серую хмарь, готовилось к решительной атаке.
Аэропорт Витязево отгрохали не скупясь, местные все еще называли его "новый", хотя прошло изрядно времени. Здесь наконец-то светило солнце, и Даша почувствовала, как выныривает из затянувшегося кошмарного сна. Самолет плавно, словно хвастая, сделал полукруг над чашей синезеленой воды, и с такой высоты все морщинки казались отчетливыми. Ряд белых и розовых пансионатов-зиккуратов у береговой полосы, желтый песок пляжей. Сахарный город, в зелени, точно забыл про осень.
Они почти без толчка покатили по полосе, завернули к терминалу.
Оператор, Андрей, кажется, галантно предложил ей руку на трапе. Симпатичный вихрастый блондинчик. Еще одной заботы не хватало, подумала она. Неужели Данька мог успеть добраться?
Ей пришлось подождать. Тут стояло градусов шестнадцать, ну и хорошо что не жара, но пальто стало лишним. Андрей сходил за своей нежной аппаратурой.
Потом погрузились в бело-голубой минивэн и покатили в гостиницу.
В Анапе Даша уже была, и хорошо помнила нелепый немного архитектурный разнобой: стандартные многоэтажки, маленькие беленые домики, шикарно-безвкусные виллы, все вперемешку. Впрочем, в такие города едут не за культурой-архитектурой, не Питер.
Питер, дивный, страшный, памятный, пахнущий могилой и мокрым гранитом, остался позади.
Съемки будут завтра, а сегодня вечером она сидела у моря и смотрела на закат. Одна. Терраса ресторанчика со смешным названием «У осьминожки» (вряд ли владелец вдохновлялся агентом 007, хотя как знать) почти пустовала. По набережной, танцуя, прошли ярко разодетые кришнаиты, рядом, под звон астральных бубенцов, как акула возле рифовых рыбок, нарезал круги молодой человек в рубашке с короткими рукавами и галстуком — одарял народ «Бхагават-гитой» за небожескую цену. «Бхагават-гиту» Даша когда-то поштудировала из любопытства, но далее семейных склок Арджуны не пробралась. Интересно, Даньку приняли бы в асуры или кармой не дорос? Потом подумала, что из нее самой Исида хоть куда. Осирис вот пропал куда-то. Распогодилось, небо разрисовало нежнейшими акварельными красками: голубой переходил в розовый, тот в фиолет и охру, и над всем царил ало-золотой огненный шар.
За столик красивой одинокой блондинке в бирюзовом сарафане смуглая официантка принесла бутылку розового «Абрау» и два фужера.
— Простите, не заказывала.
— Это вам в подарок, вон от того мужчины за угловым столиком. — Девушка хихикнула, поправляя голубой фартучек. Стрельнула темными нахальными глазами в угол веранды. — Он с вас глаз не сводит. Уж часа полтора.
«Не было печали», подумала Даша, хмурясь. Кругленький лысоватый крепыш восточного вида никак не казался залетным орлом. Так, разбогатевший до поношенного десятилетнего «мерседеса» лоточник.
Он улыбался маслянисто, изобразил что-то роде мелких поклонов, и наконец решился — подплыл к ее столику. Оказавшись еще и Даше по плечо.
Конечно, приморский бонвиван, в сущности, ни в чем не был виноват, но Даше хотелось сорвать на ком-то раздражение. Она мрачно блеснула глазами из-под золотистой челки.
— Здравствуйтэ! Ах как жаль, что я раньшэ вас не встрэтил!
И тон какой-то умильный. Встретил бы — не обрадовался.