— Есть, тролль эк… металл, глубоко и мало, но точно есть. Не разграбили. Не соврали.
Викинг взял лопаты и одну протянул Данилу.
— На! Тор в помощь.
— Вот для чего тебе нужны друзья?
— Именно. Я в тебя верю. Сила есть, ума моего хватит.
— Ага. Я верю в свой народ…и так далее.
«Мы на кладбище играли, мы могилку раскопали…» мысленно читал Данил в такт с ударами лопатой. Отлично наточенная, она легко резала корни травы. Переутомление им не грозило, и примерно через час Данил сам удивился, как основательно углубилась траншея. К археологам бы нас. Хотя на кой копать курганы, когда есть артефакт эпохи Рюрика и варяжских гостей — вон, роет как белокурый шагающий экскаватор. Страшная сила — любовь мертвеца.
Когда лопата глухо ткнулась в дерево, Данил не удивился. Даша рассказывала про свою экспедицию. Местная почва быстро и беспощадно пожирает железо, но удивительно хорошо сохраняет хвойное дерево. Они тогда откопали целый скотный двор… ей, бедной, правда, было не до того… вот и теперь под слоем земли показались ошкуренные бревна, не очень и толстые, с руку. Могилу оборудовали тщательно и на тысячи лет. Ну, вот и пригодилось.
Оле нацепил на голову маленький, мощный фонарь, дал такой же Данилу. Как ни хорошо они видели, в темноте легко было пропустить что-то важное, мелочь вроде остатков бисерной вышивки.
Еще примерно полчаса — торопились аккуратно, не хватало обрушить свод погребения, и они обнажили целую бревенчатую стенку примерно по пояс. Буро-рыжая крепкая древесина, влажная, пахнущая землей, но не сгнившая.
— Так, посиди подожди, тут старику почет, — сказал викинг, и принес свой чехол с топором. Теперь Данил разглядел оружие лучше — вполне современный, форма, впрочем, за тысячу дет не сильно изменилась, черная рукоять, не из углепластика ли… серебряные чеканные кольца на ней и накладки на обухе.
Доброе оружие, все такое же жутко эффективное, как во времена Ольгеровой юности. Кстати, ее точных датировок он не упоминал… да и знал ли сам, варвар?
Варвар качнул топор в руке, словно убаюкать хотел, взмахнул — и перерубил бревно наверху раскопа. Еще и еще, частые удары, словно поединок вел. Вот прорублен люк, Данил думал, придется тянуть трос и цеплять к машине, взламывать стену, ан нет. Тем же топором, даже без лома, Оле вывернул одно бревно, потом пошло проще, и открылся темный проем в свете фонариков. Оттуда пахнуло сырым, тяжелым кисловатым духом.
— Погоди соваться, — сказал Оле. Достал из кармана куртки горсть чего-то мелкого и швырнул в дыру. Россыпь светлых чешуек, успел засечь Данилов глаз.
Он не мог бы сказать, чем и что ощутил, но там внутри шевельнулось нечто. Темнее темноты, холоднее могильного холода. Под волосами пробежала электрическая волна.
— Серебра ни одна нечисть не выдержит, — сказал Оле. — Поганое место, тут еще людей в жертву принесли. Непременно какая пакость останется, как нарыв. Ничего, теперь не полезет. Вот ей пару рун.
Он нагнулся и сделал в проходе несколько быстрых движений лезвием топора, блеснувшим как маленькие молнии.
— Тор вас гони, Дани, возьми носилки.
Под носилками Оле понимал кусок плотного зеленого материала, развернул — и получил этакий гамак с ручками по краям. Данил видел такой у фельдшеров скорой, но тут была импортная военная продукция, много легче и компактнее, скатанная в удобную цилиндрическую упаковку.
О покойнике позаботились, проход позволял бы идти сильно нагнувшись, но плечом к плечу, едва касаясь бревен, только Оле с топором двинулся первым.
— Странно все же, почему не разграбили? — Данил нашарил ручку ножа на поясе. Нет, сейчас то пропало, серебряные монетки взблескивали на земляном полу.
— Вот потому. Нечисть отводила, отморачивала. Я думаю, без чертовой старой карги не обошлось, я про жрицу. — Ольгер остановился, короткий изогнутый коридор заперт дощатым тупичком. Кто-то выжег на досках руны, и еще непонятные знаки, в белесом светодиодном свете Данил опознал только коловрат, закрученный в обратную сторону, злое колесо солнца мертвых.
— Нам-то плевать, и на ее ворожбу, и на проклятья живым. Эй, кляча, жаль, я не могу отлить на твои мощи…
Оле ударил топором, подгнившие доски почти не сопротивлялись. Эх, не достанется пожива археологам. Даша бы расстроилась.
Два резных столба поддерживали бревенчатую низенькую крышу погребального покоя. Пол застлан дощечками-плашками, и сохранились приношения недурно. В лучах фонарей поблескивал металл, серебро и золото, высыпанное прямо так, окованный серебром щит — оковка погнута, кожа на щите полопалась от жара. Копья, древки обуглены, мечи в ножнах, траченых пламенем, горшки, наверняка с едой, груды легкого серого пепла, не иначе от мехов и тканей. Сюда сгребли и снесли все с костра. Только костей Данил не увидел.