Была и еще одна причина, заставившая Руала Амундсена обратить взор к небесам. Благодаря сенсационному полету Блерио полярнику мгновенно стало ясно: подлинными героями будущего станут пилоты.
После временного срыва экспедиции наш путешественник первым делом распорядился продать два купленных им в Сан-Франциско гидроплана. В ту пору аэропланы транспортировали морем, так что переправка их в Норвегию обошлась бы слишком дорого. Кроме того, они, вероятно, уже не соответствовали бурному техническому прогрессу в области летательных аппаратов.
Вместе со своим экспертом по змеям, капитаном Эйнаром Сем-Якобсеном, Руал Амундсен отправился на материк за новым оборудованием. 4 мая они посетили в Берлине немецкого участника экспедиции. В ту весну д-р Фильхнер купил себе летчицкий комбинезон и окончил курсы пилотов — он тоже готовился к предстоящему походу.
Из Германии полярник в сопровождении Сем-Якобсена переехал во Францию, самую передовую из приобщившихся к воздухоплаванию стран. Там они приобрели за 20 тысяч франков аэроплан Фармана. Проведя несколько дней в Париже, где они, в частности, посетили ресторан «Максим», Руал Амундсен распрощался с капитаном, поручив тому переправить летательный аппарат на север. Сам полярный путешественник направляется в другую сторону — очевидно, его путь лежит через Ла-Манш.
Вернувшись на родину, Амундсен решил, что пора самому освоить искусство воздухоплавания. В свое время он сдал экзамен на капитана, теперь ему захотелось стать первым гражданским лицом в Норвегии, у которого будет диплом пилота. Наставником он избрал Сем-Якобсена. Экзамен назначили на 11 июня, он должен был проходить на плацу в Гардермуене. Там он и был сдан, причем с блеском. Ученик, налетавший с инструктором в общей сложности двадцать часов, всего один раз вошел в пике. Король прислал поздравительную телеграмму.
Несколько ранее успешно сдал экзамен на военного пилота Трюгве Гран, который был у капитана Скотта лыжным специалистом. 30 июля 1914 года этот двадцатипятилетний пилот совершил головокружительную эскападу — за четыре часа десять минут перелетел через Северное море, от Шотландии до норвежского Ярена. На шее у лейтенанта висело на шнурке первое письмо, отправленное авиапочтой — и предназначенное королеве Мод.
Чудом лыжник-пилот успел приземлиться на родной земле, прежде чем в баке кончился бензин и разразилась Первая мировая война. В тот же день Европа начала мобилизацию. Спустя два дня объявили войну. С мирными экспедициями вмиг было покончено: наступила эпоха войны.
3 августа Руал Амундсен направляет норвежскому правительству письмо, в котором рвется на фронт: «Настоящим позволю себе предложить норвежской армии — в дар и без каких-либо условий — свой аэроплан ("Морис Фарман", 1914 года выпуска). Одновременно был бы крайне признателен, если бы меня определили в военно-воздушные силы в качестве пилота и присвоили воинское званые — рядовой. С почтением, Руал Амундсен».
В тот же день поступает телеграмма из Берлина: второй пилот экспедиции, Вильгельм Фильхнер, просит об отпуске «на период военных действий».
Еще в начале лета стортинг постановил выделить на третий поход «Фрама» 200 тысяч крон. Руал Амундсен подсчитал, что в общей сложности расходы составят 400 тысяч, и обещал сам внести недостающую сумму. 27 августа он отказывается от правительственной дотации. Премьер-министр Кнудсен благодарит: «Я понимаю, что это большая жертва с Вашей стороны, тем не менее Вы приносите ее во имя Отечества. Надеюсь, общественность по достоинству оценит такой поступок».
Большинство членов экипажа призваны в армию. «Фрам», прибывший в Хортен между выстрелами в Сараеве и официальным объявлением войны, поручен Оскару Вистингу, который должен организовать его разгрузку. В интервью одной газете Руал Амундсен говорит, что поход откладывается из-за тревожного времени.
«— Каковы Ваши личные планы на будущее?
— У меня их нет. Пока что я живу в Свартскуге», — отвечает полярный исследователь, который не надеется, что его призовут в военно-воздушные силы в первых рядах. Норвегия до поры до времени сохраняет нейтралитет. Руал Амундсен до поры до времени остается гражданским лицом. Он свободен.
Спасен уже не гонгом, а набатом.