Джон Гаде обращается к соответствующему адмиралу и слышит в ответ: командование с удовольствием организует для г-на Амундсена ознакомительную поездку к местам боевых действий, дабы он получил некоторое представление о происходящем. После случая с орденами всем ясно, что полярник принесет гораздо больше пользы в качестве пропагандиста, чем в качестве пушечного мяса на полях сражений.
Руал Амундсен совершает «крайне интересную поездку по трем фронтам». В письме Леону воин докладывает о «совершенно чудесном времени», проведенном им в Париже со старыми друзьями. Доложить о другой встрече, которая состоялась у него во время пребывания за казенный счет в гостинице «Мерис», Руал не считает нужным. А принял он скромного американца, служащего во французской столице в штабе военно-воздушного флота, но мечтающего отправиться с норвежцем в его арктическую экспедицию. К сожалению, Амундсен не видит возможности удовлетворить это странное желание.
Им предстоит встретиться снова — в другой гостинице и другой стране. Пока что Линкольн Элсуорт всего лишь в первый раз постучался в двери Руала Амундсена с просьбой допустить его к увлекательной полярной эпопее.
В середине февраля наш первооткрыватель останавливается в отеле «Ритц» города Лондона, считающегося столицей войны. В начале марта он прибывает в Соединенные Штаты, где его ждут поездки по северо-западу страны с целью агитировать бывших норвежских крестьян ехать в Европу и лезть там в окопы. По словам Джона Гаде, Амундсен достиг «потрясающих» результатов.
Всю зиму в Америке добивались разрешения на вывоз оттуда провизии и снаряжения для экспедиции «Мод». В этом сослужил последнюю службу своему младшему коллеге Фритьоф Нансен, который вел в Вашингтоне переговоры о поставках продовольствия в Норвегию. Вместе с братьями Гаде и кое-кем еще ему удается договориться с американскими властями о том, что, несмотря на строгие ограничения военного времени, снаряжение будет отправлено в Норвегию и прибудет туда в течение весны. В конце апреля агитатор, сделав свое дело, возвращается на родину.
Может показаться странным, что «серьезный» исследователь вроде Руала Амундсена в последний год перед отправлением в рассчитанную на пять лет научную экспедицию занимался агитацией. В первые два года войны он избрал для себя роль переезжающего с места на места, холеного и весьма обеспеченного господина. Относительно недавно он хотел облегченно «распрощаться со всем и всеми». Но чем ближе день отъезда, тем больше ему хочется принести пользу воюющей Европе. Сначала он собирался в небо, освоив новую профессию храбреца летчика, затем пытался вступить в британскую армию. В этих героических шагах человека среднего возраста присутствуют некий мелодраматизм, некая иллюзорность. С чем и с кем он на самом деле борется?
Ясно одно: гражданским лицам делать теперь нечего. По крайней мере в Лондоне.
Весной 1917 года газеты объявляют, что пилотом в экспедиции к Северному полюсу назначен некий сержант Херланн: «Итак, штурм полюса совершит вместе с Амундсеном он». Сержант, в частности, отличился необычайно дерзким походом из Конгвингера в Лиллестрём. Впрочем, спустя год ни о каких аэропланах на борту «Мод» уже не слышно. Заветная мысль как-то незаметно оказалась отложенной в долгий ящик.
В любую минуту над Норвегией могли появиться дирижабли кайзера Вильгельма со своим смертоносным грузом, так что вывозить из страны пока еще редкие летательные аппараты и снаряжение едва ли было разумно. Пока шла война, аэропланам полагалось сторожить европейский небосвод. Подлинные герои могли находиться лишь там, в рядах противовоздушной обороны.
Заниматься воздушной акробатикой в ледовой пустыне было неуместно и несвоевременно. На героические свершения гражданских лиц отсутствовал спрос. В свете огромных военных потерь, которые ежедневно становились известны общественности, немногие, желавшие рисковать своей жизнью в других местах, погоды не делали.
Следовательно, что именно будет происходить на борту «Мод», не имело значения. Главным для полярного путешественника было исчезнуть. Он хотел, чтобы по нему начали скучать. Очередь принимать решение была за ней.