В последние три года под командованием Вистинга и руководством Свердрупа обошлось без потерь в экипаже, какими были ознаменованы те годы, когда на борту присутствовал сам Начальник. Единственный случай отмечен в июле 1923 года, когда машинист Сювертсен скончался от энцефалита, согласно диагнозу Вистинга.
Вистинг сделал, кстати говоря, еще одно медицинское открытие. Пробыв некоторое время во льдах, он телеграфировал Начальнику, что швед-метеоролог страдает пороком сердца. Имея два серьезных недостатка (во-первых, он был швед, во-вторых — ученый), Финн Мальмгрен в общем-то с трудом приживался на борту. И Мальмгрен, и Одд Дал оказывали д-ру Свердрупу большую помощь, но, как выяснилось, швед был плохо приспособлен к практической моряцкой жизни. «У М. маловато силенок — он неловок и забывчив», — конфиденциально сообщает Вистинг Свердрупу.
Вечером 4 ноября 1925 года в Осло прибывают трансатлантическим пароходом первые трое парней с «Мод»: русский Олонкин, швед Мальмгрен и норвежец Карл Хансен. Перед тем как они сошли на берег, от всех троих настоятельно потребовали хранить молчание, поскольку конкурсному управлению могут еще обломиться денежки от рассказов о путешествии. По иронии судьбы, приветственную речь произносит именно конкурсный управляющий Руде. В силу своего положения следующим выступает адвокат Леон Амундсен — административный руководитель экспедиции. На фоне восторженного приема, оказанного несколькими месяцами ранее участникам авиаэкспедиции, частичное возвращение конкурсного имущества дает повод для иронических высказываний. Газета «Дагбладет» публикует язвительный комментарий насчет «обожаемого всем миром руководителя и его брошенной команды».
Капитан Вистинг покинул шхуну последним. Только под Новый год, после совещания с Начальником в Америке, Оскар Вистинг вернулся в Норвегию. И тотчас нанес визит Ролфу Томмессену, чтобы обсудить перевод экипажа «Мод» на дирижабль «Норвегия». По мнению капитана, ни увалень метеоролог с его сердечным недомоганием, ни Карл Хансен не заслуживали возобновления контракта.
По возвращении капитана на родину 3 февраля 1926 года в Осло состоялся официальный обед в честь участников. Фритьоф Нансен, обычно предпочитавший не появляться на чествованиях своего коллеги, на сей раз произнес речь во славу экипажа «Мод». Войны бушевали на свете, династии были повержены во прах, но профессор не забыл о своей моральной ответственности именно за эту научную экспедицию. Ради нее он без малого двадцать лет назад отказался от собственного плана покорить Южный полюс. Искупительное плавание на «Мод» — вот что он возложил на своего младшего соотечественника. Теперь научная часть экспедиции наконец-то завершилась. Открывательская часть — подвиг, спортивный этап — была еще впереди, она закончится, когда дирижабль «Норвегия» приземлится на Аляске.
В своей речи старый полярник подчеркнул научные результаты — сокровища, которые «живут собственным внутренним жаром и силой», хотя мир и не придает им надлежащего значения. Нансен говорит о жертвах, принесенных на алтарь науки, — о Тессеме и Кнудсене, о Сювертсене, «которого опустили в холодную одинокую могилу Ледовитого океана». Вслед за усопшими профессор «поминает» и руководителя экспедиции, который идет к «новым целям все с тою же неистовой, неуемной энергией, что приводит нас в восхищение».
Итак, профессора восхищает энергия, но уже не сам человек. Фритьоф Нансен, вероятно, выбирал слова вполне сознательно. И по контрасту с громкой шумихой, которая мало-помалу возникает вокруг дирижабля «Норвегия», закончил он свою речь так: «Да здравствует немногословный экипаж "Мод"!»
Харалд У. Свердруп тоже имел случай повидать Начальника, прежде чем отправился из Америки на родину.
В заметках, составленных много лет спустя, с мыслью о возможной экранизации биографии полярника, он пишет: «В ноябре 1925 года — всего через несколько месяцев после возвращения из экспедиции "Мод" — я встретился с Амундсеном в Нью-Йорке. Он спросил, не отобедаю ли я с ним в его отеле: он хочет сделать мне сюрприз. Сюрпризом оказалась аляскинская дама, которая выглядела в "Уолдорф-Ас-тории" так же естественно, как и в северной фактории». Это была Бесс Магидс.
Свердруп, подобно остальным членам экипажа «Мод», знаком с нею по Дирингу и описывает ее не просто как «очень привлекательную» женщину, но и как единственное «серьезное» из всех увлечений Начальника. Учитывая, что они три года прожили бок о бок на борту «Мод», это коечто говорит о способности Руала Амундсена скрывать свои глубинные чувства.