«Слепо полагаясь» на Леона, Руал никому не раскрывался до конца. Он с удовольствием обсуждал тактику, однако мораль у него была собственная. Прямо какой-то Наполеон… Разве полководец не имеет права, планируя наступление на юге, утверждать, что готовится к атаке на севере?
У нового плана Руала Амундсена был всего один недостаток, зато весьма существенный и относившийся к области нравственности: на «Фраме» собирался в южные широты совсем другой человек. Одно дело вводить в заблуждение соперников и общественность. Другое — обманывать Фритьофа Нансена. Поступать так Руал права не имел. Ведь третий поход «Фрама» основывался на его плане, его авторитете, его научных приготовлениях. И еще на том, что сам Нансен отказался от намерения покорить Южный полюс.
Почему же Руал Амундсен не выложил новую стратегию перед затворником из люсакерской башни? Фритьоф Нансен лучше других понял бы сложное положение коллеги — утрата такого рекламного объекта, как Северный полюс, грозила финансовыми трудностями, могущими сорвать научные исследования. При поддержке Нансена к походу на Южный полюс, вероятно, можно было бы готовиться в открытую, объявив о нем раньше капитана Скотта.
А если бы Нансен отверг план? Или потребовал того, на что имел моральное право: возможности самому возглавить экспедицию? Строго говоря, Амундсен обязан был пойти на такой риск. Если же он предпочел молчать, значит, не воспринимал своего соотечественника прежде всего как партнера и коллегу. Напротив, в состязании за Южный полюс Фритьоф Нансен был его наиболее опасным конкурентом.
В октябре в Христианию приезжает сэр Эрнест Шеклтон, там его приветствуют восторженные толпы. Руал Амундсен произносит речь, в которой восхваляет героический пеший поход через антарктическое плато. Оставшиеся до полюса восемнадцать миль он приберегает для себя.
Тем временем конфликт между Куком и Пири продолжается, то затухая, то разгораясь с новой силой. У д-ра Кука сложности с представлением доказательств, тогда как на стороне его противника — все влиятельные круги Америки. Амундсен опять попадает в эпицентр событий, когда едет в Соединенные Штаты договариваться о поставках провианта для «Фрама». Херман Гаде предупреждает его о соблюдении осторожности (как перед отъездом из Норвегии, так и по прибытии на место).
В письме Руала к Леону, отправленном из Нью-Йорка 17 ноября, сказано: «На подходе к берегу я получил от него радиограмму, где он советовал мне остерегаться репортеров, которые будут толпами наседать на меня, дабы услышать мое мнение о конфликте между Куком и Пири. Корреспондент нью-йоркской "Геральд" добрался на яхте до карантинной станции, еще несколько дюжин газетчиков и фотографов привезло вместе с таможенниками досмотровое судно. К счастью, с ними прибыл и Гаде». На сей раз Амундсен понимает, что следует проявить дипломатичность. «Кук живет за городом, и я к нему при случае выберусь. Его акции упали до предела возможностей. Его более не поддерживает ни одна живая душа».
Спустя пятнадцать лет Гаде вспомнит, что Руал не всегда хорошо разбирался в людях и иногда ему требовалась защита от самого себя: «Тебе свойственно до последнего верить в тех, кого ты узнал с хорошей стороны. В этом я убедился, например, в отношении Кука, когда мне пришлось мчаться из Чикаго до самого Нью-Йорка, чтобы предупредить тебя по поводу твоего старого друга и товарища по экспедиции на "Бельгике"».
В номере нью-йоркской гостиницы Руал Амундсен поведал другу детства Херману Гаде, что вводит в заблуждение весь свет. Через некоторое время в тайну посвятили еще двоих: ученого Бьёрна Хелланн-Хансена, которому предстояло подготовить в Бергене океанографическую программу экспедиции, и капитана «Фрама» — Турвалла Нильсена. Обоих поставили перед необходимостью принять решение (уже принятое без них). Оба сделали выбор в пользу нового плана. Кроме того, весной 1910 года Амундсен — с глазу на глаз — рассказал об изменении курса своей самой верной опоре: Фрицу Г. Цапфе. (Предполагалось, что аптекарь из Тромсё и сам примет участие в экспедиции, однако позднее он вынужден был по семейным обстоятельствам отказаться.) Наедине Руал Амундсен мог кому угодно правдоподобно объяснить, почему север заменен югом.
В ту тягостную зиму 1910 года полярный путешественник старается держаться как можно незаметнее. Некоторые вещи утрачивают для него былое значение. Это касается не только белых медведей Хагенбека, но и экспериментов с воздушными змеями, проводившихся Сем-Якобсеном. В свое время Амундсен проявил интерес к созданию змея, который мог бы поднять в воздух человека, — для поисков в Ледовитом океане разводий и новых земель. Летом 1909 года эти эксперименты стоили жизни заместителю начальника экспедиции капитану Энгельстаду — в него попала молния. Лейтенант Сем-Якобсен продолжал работу и зимой, однако наш полярник почему-то охладел к змеям.