Возглавлявшие сбор средств Алекс Нансен и Аксель Хейберг надеялись, что благодаря успеху с покорением Южного полюса Руал Амундсен заложит для себя финансовый фундамент не хуже того, какой заложил после первого похода на «Фраме» Фритьоф Нансен. «Мы бы хотели, чтобы у Вас образовалось состояние, которое бы обеспечило Вам в будущем полную материальную независимость», — написал адвокат в своем отчете летом 1912 года. К этому времени сумма государственных и частных взносов на третий поход «Фрама» составила 330 тысяч крон. Впредь фонд должен был в основном пополняться гонорарами за книгу и за выступления по всему миру.
И Леон, и Руал Амундсен смотрели на литературную и ораторскую деятельность с точки зрения предпринимателей. Они оказались способны учитывать национальные особенности разных стран. Для немецкого издания братья согласились приглушить хвалу в адрес Хокона VII на равнине его имени, дабы не отпугнуть тех из читателей кайзеровской Германии, кто придерживался социал-демократических взглядов. Они также пошли на переговоры с американцами о том, как лучше приспособить Руалову лекцию для требовательной публики Нового Света.
Дело в том, что американский импресарио полярного путешественника, Ли Кидик, получил тревожные сигналы из Австралии: его предупреждали, что норвежец — никуда не годный оратор.
Кидик тут же написал Леону и велел лектору нанять себе преподавателя английского. Кроме того, американец советовал полярнику воздержаться от слишком частого употребления научных терминов и побольше прибегать к юмору: «Шеклтон так и делал, что принесло весьма удовлетворительные результаты».
Брать уроки английского Руалу Амундсену не хотелось, в остальном же у него не было возражений: «Если удастся выжать из доклада что-нибудь смешное, я всегда пожалуйста. Пускай себе хохочут!» Как замечает Леон, все распоряжения из Америки делаются исключительно «в интересах лекционного турне; в отличие от Англии, они не продиктованы крохоборством или завистью».
В Англии возникли другие проблемы. Там братья приготовились к самому худшему — в частности, что англичане не признают за районом полюса название «Земля Короля Хокона VII», поскольку эта территория составляет часть Земли Короля Эдуарда VII, как ее давно нарек Шеклтон. Тут, однако, Руал Амундсен получает поддержку у немцев, на картах которых уже значится: плато Хокона VII. «Англичане скорее всего воздержатся от такого названия, что мы наблюдали и прежде. Ну да ладно. Путь, проделанный "Йоа", на английских картах тоже не указан».
Тем не менее в голове полярника зреет территориальный конфликт между продуваемой всеми ветрами равниной Хокона VII и столь же необитаемой землей его тестя Эдуарда VII (помимо всего прочего, уже скончавшегося). Леон, по своему обыкновению, запрашивает совета экспертов. Херман Гаде уже раньше согласился выверить английское произношение Руала. Теперь выясняется, что оставшийся не у дел дипломат имеет собственное мнение по поводу политических конфликтов. «Гаде считает, что в Англии тебе следует отстаивать свои права и что это произведет хорошее впечатление на Америку, а если в газетах поднимется скандал, он послужит для тебя дополнительной рекламой».
На это странствующий полководец отвечает — из швейцарского Санкт- Галл єна — одним из типичных для себя метких изречений: «Я полон решимости бороться в Англии за свои права. Тот, кто теряет права, теряет самого себя и лишается уважения и симпатии со стороны всех». Чувствуя собственную силу, норвежец прибавляет: «На Англии свет клином не сошелся. В данном случае она наверняка останется в одиночестве».
Леон Амундсен захотел обсудить с Херманом Гаде еще один вопрос. Известно, что 15 декабря бывшему министру иностранных дел Вильхельму Кристоферсену исполняется 80 лет и что праздновать юбилей будут на Ривьере, в Ницце. Туда, в частности, собирается с семьей брат новорожденного — дон Педро. Там необходимо присутствовать и Руалу Амундсену. По многим соображениям.
2 октября Леон излагает брату новый дерзкий, далеко идущий план: «Похоже, у фрекен Карменсии не сложилось романтических отношений ни с Нильсеном, ни с кем-либо еще, и мы с Гаде пришли к выводу, что она как нельзя лучше подходит тебе. Разве не хитро было бы начать теперь обделывать это дело? Нельзя упускать такое милое семейство и такую блестящую партию, а если б тебе удалось добиться успеха, к твоему возвращению тебя ждал бы собственный уютный дом». Гениальный ход — вполне в духе Леона Амундсена. Одним ударом Руал навсегда разрешил бы свои личные и денежные проблемы. А устроить это можно было бы за пару солнечных дней на Лазурном Берегу.