— Не умею я читать, но знаю, что каждое слово составляется из букв. Ты что, не помнишь их?
— Немного помню, но связать их в слова не могу.
Охотники сокрушенно молчали. Задумался и Пиапон.
Как же ему теперь быть, где найти помощника? В районе сказали, что сельсовет должен выдавать бумаги на новорожденного, на умершего, что сельсовет обязан женить молодых и на это тоже выдавать бумагу. Сказали, что эти бумаги на всю жизнь выдаются. Тогда Пиапон еще усмехнулся: покойникам-то зачем бумаги, тоже на всю жизнь? Знают, что все председатели сельсоветов неграмотные, а придумывают им лишнюю работу.
— Богдана нет, был бы он… — вздохнул Холгитон.
«Что о нем теперь говорить? — с горечью подумал Пиапон. — Был бы он, стал бы председателем, мне не пришлось бы теперь мучиться. Но Богдан далеко, так далеко, что и умом нам его не достать, во сне не увидеть».
— Помощника в Нярги тебе не найти, — продолжал Холгитон. — Может, в Малмыже кого найдешь?
— В Малмыже им самим нужны грамотные люди.
— Может, Хорхой маленько подучится, вспомнит. Он ведь умеет, вон как он нацарапал, будто ворона прошла по снегу, а читается. Надо же так, слово оставляет на бумаге след. Удивительно. Хоть бы книжку когда прочитать.
— Верно, дака, выучись, станешь помощником председателя сэлэм Совета, — сказал кто-то насмешливо.
— Не смейся, когда человек о далеком будущем думает. Почему бы мне не научиться читать и писать? Что, голова моя хуже, чем у других? Жаль, что нет человека, который научил бы меня.
«Верно, кто бы научил, — подумал Пиапон. — Богдан умел и читать и писать. На охоте, когда в пуржливые дни отсиживались в зимнике, сколько было свободного времени, и я мог бы научиться читать и писать. Почему я тогда не пытался научиться? Теперь стыдно, имя свое на бумагах не знаю как написать. Сказали, можно любой знак поставить. Любой знак каждый дурак поставит!»
— Хорхой, собери свой ум в тугой комок и напиши мое имя, — сказал вдруг Пиапон.
Хорхой послушно взял карандаш, придвинул бумагу и надолго задумался. Потом погрыз кончик карандаша, опять подумал. Наконец карандаш уткнулся в бумагу и отправился в длинную и неведомую дорогу.
— По буквам, медленно прочти, — потребовал председатель, когда грамотей разогнул спину.
— Пи-а-пон, — прочитал Хорхой, хотя написал «Пеяпом».
— Хорошо! Какой он молодец! — обрадовался Холгитон. — Надо его отправить в район, в Болонь, пусть немного подучат. Будет он твоим помощником, сумеет.
Хорхой полтора месяца прожил в Болони, подучился на краткосрочных курсах и стал секретарем Пиапона. За три года, с 1927 по 1929, он выдал только два свидетельства о рождении и четырнадцать о смерти, потому что умирали новорожденные прямо в шалашах для рожениц — чоро — и он не успевал выдавать свидетельства о рождении. Пиапон в таких случаях вытаскивал из кармана лист бумаги, разглаживал и на свидетельствах в точности повторял буквы, которые вывел когда-то Хорхой, и у него тоже, конечно, выходило «Пеяпом».
Каждый раз, когда Пиапон выдавал свидетельство, в конторе собиралось почти все стойбище. Опоздавшие толпились у дверей и на улице.
— Кончил писать, — передавали счастливцы, находившиеся в закутке, тем, которые толпились на улице.
— На печать дышит! Дует! Хлопнул!
Потом документ, с таким трудом и старанием подписанный Пиапоном, переходил из рук в руки. Охотники разглядывали свидетельство, подписи.
— Бумага хорошая, толстая и ласковая.
— Эта бумага, как деньги, хрустливая.
— Эй, Пиапон, ты правильно написал имя сына?
— Ты спроси Хорхоя, он писал.
— Правильно, правильно. «Бочка» я написал.
— Верно, я так и говорил.
«Кто его знает, так или не так, — думал Пиапон. — Хоть бы кто грамотный приехал в Нярги».
Эндури, видно, услышал эту мольбу Пиапона и в начале лета 1930 года прислал в Нярги черноглазую миловидную девушку.
— Меня к вам направили, — сказала она. — Школу у вас открывать буду.
Пиапон так обрадовался, что голова у него кругом пошла. Он не стал больше ни о чем ее расспрашивать, привел домой, накормил и только потом спросил:
— Хорошо по-нашему говоришь. Ты нанайка?
— Я ульчанка. Приехала к вам детей учить.
— Понятно, понятно. Раз приехала школу открывать, то, выходит, приехала детей учить. А помогать мне будешь? Я председатель, а совсем неграмотный.
— Так всюду, во всех стойбищах. И у нас так же.
— Помогай мне, работы немного, бумаги будешь писать. Без тебя мне никак не обойтись.