Они вышли из храмового помещения на лестничную площадку, пересекли ее и зашли во второе крыло здания — на кухню. На кухне сейчас никого не было, кроме одной мрачной тетки в белом, обсыпанном мукой платке. Федор хозяйски оглядел помещение на предмет возможного возвращения муравьев. Муравьи не возвращались. На всякий случай Федор осведомился у тетки — как. Тетка подтвердила: неприятеля ни слуху ни духу.
По всему было видно, что Федора здесь знают. С кухни гнать не торопились. Наметанным глазом Сигизмунд мгновенно выхватил белеющий в углу «Восход–40»
— кошачий гальюн. Швейковские задатки бойца Федора приятно радовали сердце.
Мьюки имелась тут же — сидела, задумчиво глядя на собственный хвост. Была раскормлена и пушиста. В ответ на «кис–кис» Сигизмунда одарила его холодным, презрительным взглядом. Встала, потянулась и пошла куда–то по своим делам.
— Ну что, — бодро сказал боец Федор, — здесь, вроде бы, все в порядке. Идемте, Сигизмунд Борисович.
Сигизмунд неловко сказал «до свиданья», на что тетка никак не отреагировала, и они с Федором затопали вниз по лестнице.
— Я гляжу, Федор, ты здесь совсем уже своим заделался, — заметил Сигизмунд.
— Ну… хожу, — сказал Федор. — Взял индивидуальное шефство. Меня отец Никодим на исповедь таскал. Я вам, Сигизмунд Борисыч, так скажу: с парашютом прыгал ночью — ничего не боялся, а тут чуть не обоссался с перепугу.
— А чего обоссался–то? — спросил Сигизмунд.
— Сходите сами и узнаете, — ответил Федор нагло. И без всякого перехода осведомился: — А вы, кстати, хоть крещеный?
— Вроде.
— Вроде у бабки в огороде. Воцерковляться надо, не то пропадете. По себе понял.
И снова они медленно ползли вдоль Обводного. В районе «Красного треугольника», теперь просто «Треугольника», попали в пробку и заглохли вовсе. Постояли, позлились. И тут заметили, что судьба остановила их как раз возле большой железной двери с надписью «Скупаем книги». Всю жизнь живя в России, оба давно усвоили закон: не та надпись истинна, что золотыми буквами по граниту выбита, а та надпись истинна, что авторучкой да кривыми буквами на картонке накарябана. Именно так и выглядела надпись «Скупаем книги», почему и Сигизмунд, и Федор ощутили вдруг необоримое влечение к железной двери.
Кое–как притерли машину к тротуару, припарковались и решительно направились в помещение.
Лавочка гостеприимством не блистала. Дверь была мощной, за дверью громоздились и чудом не падали пыльные стопы увязанных на макулатуру книг: от желтых брошюрок Апрельских тезисов до глобальных собраний Карла Маркса и решений съездов КПСС.
Пролавировав между стопками, они выбрели в закуток, где имелись два крупных, ханыжистого вида молодых человека. Они о чем–то дружески беседовали, обильно уснащая речь матерком.
Сигизмунд с Федором быстро переглянулись. Сигизмунд сразу направился к полкам, ломившимся под тяжестью книг.
Федор повел плечами и пружинящим шагом направился к молодым людям. Те мгновенно прекратили разговор и воззрились на Федора. Явно узнали своего, потому что воззрились без напряга, почти приветливо.
Сигизмунд поначалу краем глаза поглядывал на Федора, а потом и вовсе поглядывать перестал. Боец делал свое дело споро, из закутка уже доносился приглушенный хохот (небось, про шурина рассказывал). Потом удивленное восклицание Федора: «Бля, мужики! Таракан! Они что, книги едят?» и после краткого, видимо, циничного разъяснения: «Ну вы, бля, даете».
…На полках стояли книги — те самые, за которыми в застойные годы гонялись, выстаивали очереди. Макулатуру собирали. Теперь на хрен никому не нужны.
Сигизмунд ходил, смотрел, рассеянно перелистывал. Дрюон, Кронин, Дюма, Моэм… Пестрая россыпь более поздней «северо–западовской» лабуды: все эти одинаковые переводные романы, где герои — явно от нечего делать — то и дело спасают Вселенную, чудом не лопаясь от гормонов… Абзац — подвиг, абзац — подвиг…
Из закутка гибким движением — как Шер–Хан из джунглей — выскочил на мгновение Федор. Был красноват и немного вспотел. Шепнул почтительно и интимно:
— Сигизмунд Борисович!.. Визиточку!.. — И чуть громче, явно на публику: — Ребята уж больно…
Сигизмунд вынул из кармана две визитки. Вручил Федору. Федор схватил и одним прыжком скрылся в джунглях. Оттуда вновь донеслись приглушенные голоса и взрывы мужского хохота. И с гормонами у ребят все в порядке, и здоровьичко еще не шалит…
Сигизмунд выждал еще с минуту, а потом недовольно, начальственным тоном буркнул: