Но значит ли это, что сами семена абсолютно однородны, что каждое из них состоит из одной и только из одной «существующей вещи»? Ни в коем случае! Каждое семя, как бы мало оно ни было, обладает конечными размерами, а следовательно, безгранично делимо, как и любая другая вещь. А если это так, то в силу принципа универсальной смеси каждое из них включает в себя все «существующие вещи». Продолжая деление семени на более мелкие части, мы на каком-то этапе этого деления снова получим частицы всех встречающихся в природе качественно-определенных веществ; это будут семена другого порядка малости, и они в свою очередь будут делимы до бесконечности. Таким образом, развивая мысль Анаксагора, можно говорить о бесконечной иерархии уровней деления, причем на каждом из этих уровней качественно-определенные семена высшего уровня распадаются на бесчисленное множество семян низшего уровня. Каждое семя, к какому бы уровню малости оно ни принадлежало, представляет собой своего рода микрокосмос. Ибо «у большого и у малого имеется равное число частей, и таким образом во всем может заключаться все» (фр. 6). Именно в этом смысле надо понимать слова Симпликия, что, согласно Анаксагору, «каждая гомеомерия [homoiomera — т. е. семя! — И. Р.], подобно целому, [т. е. вселенной], заключает в себе все и, следовательно, не только бесконечна, но и бесконечное число раз бесконечна».
Исходя из сказанного, некоторые исследователи (например, С. Я. Лурье, см. 23, 90–91) доводили мысль Анаксагора до логического конца: если каждая частица, как бы мала она ни была, заключает в себе все, то она должна содержать не только все качественно-определенные вещества, но и все вещи окружающего нас мира — Небо и Землю и все, что на них находится, и притом не в единственном числе, а в бесконечном числе на бесконечно многих уровнях малости. Заметим, однако, что эта слишком смелая идея вряд ли приходила в голову самому Анаксагору, ибо попытки истолковать в таком духе одно место 4-го фрагмента (о котором еще пойдет речь в дальнейшем) представляются неубедительными. Да и Аристотель, полемизировавший против положения об относительности большого и малого с помощью аргумента, что животные и растения не могут быть любой степени малости, нигде не говорит, что Анаксагор придерживался именно такой точки зрения. Во всяком случае, в тексте книги Анаксагора указаний на это, по-видимому, не было.
На этом мы закончим рассмотрение анаксагоровского понятия семени.
Следующее понятие, ставившее в тупик многих исследователей Анаксагора, это так называемые противоположности. Правда, в тексте фрагментов Анаксагора мы такого термина не находим; он встречается у Аристотеля, указывающего, что «Анаксагор признает бесконечные по числу подобочастные и противоположности…» (Физ. 4, 187а 25); сам же Анаксагор только перечисляет эти противоположности — во-первых, в цитировавшемся выше 4-ом фрагменте, где «влажное и сухое, теплое и холодное, светлое и темное» называются в числе компонентов первичной смеси, а во-вторых, в двенадцатом фрагменте, где описывается процесс дифференциации первичной смеси под действием вызванного Разумом круговращения: «И отделяется от тонкого плотное, от холодного теплое, от темного светлое и от влажного сухое».
Далее, имеется пятнадцатый фрагмент, состоящий из одной небольшой фразы: «Плотное, влажное, холодное и темное собралось там, где теперь Земля, редкое же, теплое и сухое ушло в дали эфира» (фр. 15).
И наконец, намек на противоположности содержится в восьмом фрагменте — одном из наиболее известных: «Не отделены друг от друга вещи, находящиеся в едином космосе, и не отсечено топором ни теплое от холодного, ни холодное от теплого» (фр. 8).
Что же такое эти противоположности? Свойства ли это семян или какие-то самостоятельные сущности? Если верно первое, то почему они перечисляются наряду с семенами (а у Аристотеля наряду с подобочастными)? Если же справедлива вторая альтернатива, то какова их роль в процессе космообразования? Эти и другие подобные вопросы ставились уже древними комментаторами Аристотеля, но окончательного ответа на них не найден вплоть до настоящего времени.