Отправив детей в класс, Женя и Зина разошлись. Зина пошла на свои курсы — ну, так удачно, что то же время, что и у детей, не надо дважды ходить. А Женя побежала на почту. Там никто не помешает.
Работа шла весело. Очень легко Андрей занял ведущее место, покрикивая на Кольку и Эркина. Но, как и раньше, у него это получалось так весело и необидно, а сам он настолько явно знал своё дело, что работа спорилась и взрывы хохота не мешали стуку молотков и визгу пилы. Колобка мама Фира забрала, чтоб не лез под руки, и солёные шутки Андрея заставляли Кольку приседать и корчиться от смеха.
— Ну, — Колька вытер слёзы и взял молоток. — Ну, ты даёшь, братишка.
— Я ещё и не то могу, — многообещающе сказал Андрей. — Давай, Эркин, не до вечера же колупаться, курочки же бездомные, петух обижается.
— Не смеши, — попросил Эркин, подавая ему сбитый щит. — Дыхалка же сбивается.
И когда мама Фира пришла звать их обедать, доделать оставалось сущие пустяки.
— Пожрать — это всегда хорошо, — Андрей ударом молотка вогнал доску в паз и спрыгнул вниз. — Ну вот, после обеда покроем и пусть себе кудахчут.
— Когда с яйцом, то квохчут, — поправил его Колька, помогая собрать инструмент в ящик.
— Скажи, какие тонкости! — восхитился Андрей.
За работой так разогрелись, что остались в одних рубашках. Но рукавов Андрей по старой привычке не закатал и, умываясь, только манжеты расстегнул.
Сели за стол, и мама Фира разложила по тарелкам винегрет и селёдку. Колька разлил по стопкам водку.
— Ну, за здоровье и за удачу.
— Чтоб всем всего и побольше, — тряхнул шевелюрой Андрей.
— И сразу, — добавил Эркин, — чокаясь с Андреем и Колькой.
Стопка маленькая — на один глоток, и Эркин выпил спокойно.
После селёдки ели борщ, макароны с мясом и пили компот из сухофруктов. Андрей шумно и весело восторгался каждым блюдом. Колька сиял так, будто сам готовил. Но объяснилось это в конце обеда. Когда вставали из-за стола, Колька сказал:
— Ну, спасибо, мама Фира, по-флотски накормила.
— Это как? — спросил, выходя во двор, Андрей.
— Ну, — стал объяснять Колька. — На флоте, ну, на кораблях такое. Борщ, макароны с мусором, ну, мясным фаршем, и компот. Вкуснота.
— Точно, — серьёзно кивнул Эркин. — Ты как, Андрей? Работать можешь? Или полежишь, отдохнёшь?
— Во! — восхитился Андрей. — Вот брат у меня. Другой такой язвы не найдёшь.
— Ну, до тебя мне далеко, — рассмеялся Эркин.
Колька с удовольствием заржал.
Работы и впрямь оставалось немного. И солнце стояло ещё высоко, когда Андрей с шиком заорал:
— Принимай работу, хозяйка!
А Колька залихватски свистнул. Колобок, как из-под земли выкатившийся им под ноги, попытался тоже свистнуть, но у него даже шипения не получилось. От обиды он чуть не заплакал, но тут его сгрёб в охапку Андрей и стал показывать столицу, подбрасывая в воздух. Колобок упоённо визжал. Ещё Андрею хотелось посмотреть, как у кур новоселье пройдёт, оценят ли они, что всё по науке сделано, по затрёпанной, многократно подклеенной книге «Птицеводство». Но Эсфирь позвала их пить чай.
— Обойдутся без тебя куры, — шлёпнул его по спине Колька. — Им петух всё разобъяснит.
Снова умылись, отмыли уже основательно руки и… и Андрей опять всё перекрутил. Чтоб пить чай не на кухне, а в горнице. Долго ли стол перетащить? Да им, троим, тут и плюнуть некогда. Сразу сообразив, зачем он это затеял, Эркин досадливо прикусил губу. Какой же он в самом деле… чурбан бесчувственный. Ведь понимал, что все эти «я подремлю»… «идите ешьте…» — это всё, чтоб им не мешать, а Андрей и понял, и вон, придумал, чтоб и Семён с ними со всеми чаю попил.
И пили чай долго, с шутками и смехом, с хозяйственными разговорами. И Андрей вёл разговор так, чтоб всем было хорошо. А потом стол утащили обратно в кухню и сидели уже просто так. И опять Эркин играл на гитаре и пел. И один, и на два голоса с Андреем, и Кольке подыгрывал, когда тот пел свои флотские песни.
И ушли уже в темноте.
И всё наоборот. В Старом городе усталая тишина, а за путями праздничный шум субботнего вечера.
— А здоровско ты играешь.
— Знаешь, — счастливо улыбался Эркин, — я же пять, нет, шесть лет гитары не держал, думал, забыл всё, и руки не те. Сам удивился, что получается. И что раньше играл, помню, и новое подбираю.
Андрей кивнул.
— Да, если что знал или умел, то уж не забывается.