— Мама, папа смеётся!
— Я слышу, — улыбнулась мама, выкладывая жаркое на блюдо и накрывая его крышкой с лепными фарфоровыми фигурками. — Нет, это я сама, тебе тяжело.
— Но, мама…
— Не спорь, Мона. Первые месяцы — самые опасные. Возьми лучше стаканы и воду. Вот так.
Они вместе накрыли на стол, и мама позвала отца и Найджела. Отец прочитал молитву и разрезал мясо. Мама разложила гарнир и салат.
— Как вкусно, — восхищался Найджел. — Мона, у тебя очень всегда хорошо, но не обижайся, здесь великолепно. Вы знаете, Мона, здорово готовит, нам всем нравится, но это… совсем необыкновенно.
Мама рассмеялась.
— Спасибо, Найдж. А у Моны ещё всё впереди.
— Я стараюсь, — ответила она голосом «послушной девочки».
И никогда ещё такого весёлого, такого хорошего обеда не было. А «фафлики» — вафельные трубочки с кремом привели Найджела в полный восторг.
— Мм! Я даже не знал, что такое бывает.
— Это наши фамильные, — улыбалась мама. — Меня ещё бабушка учила их печь.
— И я научусь, — храбро заявила она.
— Конечно, научишься, — кивнула мама. — Хозяйка дома должна это уметь.
И Найджел влюблённо смотрит на неё. А потом они все вместе сидели в гостиной, и Найджел рассказывал отцу и маме об их семейном деле, как они — три брата — начинали…
…Мона вздохнула, словно просыпаясь. Да, просто удивительно, как всё было хорошо. А через две недели уже отец приехал к ним. И она опять волновалась: понравится ли он братьям Найджела. Но и тут всё обошлось. И тогда же окончательно решили с домом. Они даже все вместе сходили на Новую улицу, посмотрели дом, ещё недостроенный, и, когда вернулись, отец сказал:
— Давай, Найдж. На мебель мы дадим, — и гордо припечатал: — Мона не бесприданница.
И вот он — их дом. Её и Найджела, мистера и миссис Слайдер. Конечно, мебель только самая необходимая и дешёвая, а спальня для гостей и детская стоят пустые, но это дом. И мамин коврик они повесили в спальне, над кроватью. Найджелу он тоже нравится. Самое главное — у них есть дом, свой дом. И в воскресенье после церкви Роб и Мет приходят к ним в гости. О! Вот и Найджел!
Мона выбежала на крыльцо.
— Найдж!
— Вот и я! — он легко взбежал по ступенькам, обнял её, мягко коснувшись губами её щеки. — Привет, Мона. Как ты?
— Я в порядке. А у тебя?
— Отличный был день.
По-прежнему в обнимку они пошли на кухню. Найджел рассказывал о сегодняшних событиях и восхищался обеденными запахами, а Мона счастливо смеялась его шуткам и восторгам.
ТЕТРАДЬ ВОСЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
Во вторник им идти в школу. Оба в первую смену, заканчивают в три, а уроки с четырёх.
— Поесть успеешь, Андрюша?
— Без проблем, Женя. Что-что, а это я всегда успеваю, — Андрей с наслаждением отхлебнул из чашки.
Они пили на кухне вечерний «разговорный» чай. Спит угомонившаяся Алиса, уютно шумит за окном весенний дождь, яркий не режущий глаза свет, нарядные чашки с дымящимся чаем… как же хорошо! Андрей сказал об этом вслух, и Эркин сразу согласно кивнул.
— Да, очень хорошо.
— Эркин, — Женя, улыбаясь, подвинула к нему печенье. — А бывает так, чтоб ты был недоволен? — и не давая ему ответить, вернулась к занимавшей её теме. — Андрюша, тебе ещё куртка нужна, твоя слишком тонкая. И промокает.
— Не срочно, — отмахнулся Андрей. — Лето идёт, не замёрзну. С одеждой я разберусь, Женя. Без проблем.
— Ну, у тебя всё no problem, — кивнула Женя. — Лампу ты очень хорошую купил.
— Спасибо, Женя. Я знал, что ты оценишь.
Андрей допил чай и встал.
— Ну, спасибо и спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Андрюша, — улыбнулась Женя. — Я вымою, оставь.
— Да-а, — плаксиво протянул Андрей, — так Эркину мыть посуду можно, а мне нельзя, да? Нечестно, я не согласен.
И пока Женя и Эркин смеялись над его тирадой, он быстро вымыл свои чашку, блюдце и ложечку, рассовал их по отделениям сушки и победно хмыкнул:
— Вот так и никак иначе! Всё, я на боковую, до завтра, братик.
— До завтра, — кивнул Эркин.
У себя в комнате Андрей быстро постелил, прислушался. Вроде Эркин в душ пошёл. Ладно, не будем мешать братику, почитаем пока. Он поправил шторы, включил лампу на столе и погасил верхний свет. А что, и в самом деле, хорошо. Стеклянный абажур, не белый, а чуть кремовый, и свет от него мягкий, не режущий глаза. Он достал из шкафа «Битву на Великой» и сел к столу. Надо дочитать, всего… листов двадцать осталось.