— Музыкальный строй изменился, и очень сильно. Для примера: сравните свои песни и песни тысячелетней давности. Они очень разные. Хотя кое-что пережило время и живо спустя века. Есть версия, что песенку «О моё Солнце» пел ещё император Нерон. Сейчас эта песенка известна?
— Конечно. — солидно ответил Семён Михайлович — У моих соседей мальчик учится в музыкальной школе, частенько поёт, а мне нравится.
— Ещё одна песенка, вернее танцевальная мелодия, прошедшая черед время, пришла из двадцатого века. «Ламбада». Хотите я вам её исполню? А заодно сыграю и другие мелодии, известные там, в будущем.
— Да-да, присаживайтесь к пианино, Антон Петрович. — радушно пригласил Сталин.
Антон принялся исполнять попурри из мелодий, популярных в его время, и слушатели нет-нет, да узнавали что-то знакомое.
— А вот эту песенку написал я сам, на стихи неизвестного поэта из двадцатого века. Только стихи я перевёл на современный мне русский язык, а к тексту на старорусском, мелодия не совсем подходит. Давайте я сначала спою, а потом прочитаю первоисточник.
Песенка понравилась, потом Антон продекламировал стихотворение:
Гордость и годы, любовь и несчастия
Делают чище сердца и прекраснее
В горе, разлуках, разочарованиях
Приобретаем мы опыт страдания…
— Грустное стихотворение. — сказал Сталин — Но душевное. А концовка хороша: «... после этого утра туманного ты недоступнее Южного полюса», в чём-то перекликается с известным романсом.
— А вот песенка повеселее, детская:
На скрипочке из листика с утра играл сверчок
На паутинках-струночках травиночка-смычок
Он весело по струночкам смычком своим водил
И утреннею песенкою Солнышко будил:
— «Тили-тили-тили Солнышко Золотое донышко
Просыпайся, милое, приходи скорей
Тили-тили-тили Солнышко Золотое донышко
Ласковое, нежное землю обогрей»! ...
— Очень хорошо! — похвалил вождь — Автор этой песенки известен?
— Да, это Виктор Вотяков, из конца двадцатого века. Тогда существовало движение самодеятельных авторов, называвших себя бардами. Они противопоставляли себя официальным композиторам, однако, при этом отчаянно стремились попасть в число официальных, признанных.
— А вы знаете, в этой идее есть здравое зерно. — неожиданно вступил в разговор Будённый — Я правильно понял, что люди сочиняли свои песенки в свободное от работы время? А каково было качество?
— Качество произведений, конечно же, было разным, но лучшие образцы были на очень высоком уровне.
— Что-то припомните?
— Пожалуйста! Вам, как природному кавалеристу будет интересно:
Мы ехали шагом, мы мчались в боях
И «Яблочко» — песню держали в зубах.
Ах, песенку эту доныне хранит
Трава молодая — степной малахит.
— Стихи написал Михаил Светлов, а музыка принадлежит Виктору Берковскому — пояснил Антон.
— Михаил Светлов? Да, знаю такого поэта. А музыка, надо полагать, более поздняя?
— Да, музыка написана позже, и как раз бардом.
— Что, товарищ Сталин, может быть, имеет смысл развивать движение бардов? Я могу начать через армию, правда, мне не нравился слово бард, не наше оно. — озаботился Буденный.
— Мысль прекрасная, я бы поддержал. Но как быть с названием?
— Назовите их боянами или акынами, мало ли подходящих слов? — посоветовала Ирина.
— Хорошо придумала, товарищ Дикобразова. Мы спросим и самих самодеятельных поэтов, и композиторов: как они пожелают называться, может они станут боянами.
— Скажите, Антон Петрович, а у вас в будущем имеются сообщества профессиональных литераторов, композиторов или иных творческих деятелей? — спросил Сталин.
— Творческие объединения как таковые имеются, да. Всё-таки людям, занятым любой сферой деятельности нужны площадки обмена мнениями, опытом, находками и разработками. Но с некоторых пор так называемые творческие виды деятельности перестали считаться чем-то серьёзным, претендующим на статус полноценной профессии.
— То есть писатель, поэт, артист — это не профессия?
— Разумеется не профессия. Вот мы с вами сейчас пели. Намного ли хуже наше пение вокала солистов того же Большого театра? Если, например, товарищ Будённый выступит на одном концерте с любым певцом, и зрителей попросят проголосовать, кто лучше пел, Будённый или условный Собинов, то я знаю, за кого подаст голоса большинство.
Все дружно засмеялись.
— Тут дело даже не в преклонении перед должностью, а в том, что у Семёна Михайловича действительно недурной баритон и прекрасный слух. А главное, даже на расстоянии видно, что это сильный и решительный мужчина способный на великое дело.
— Это правда. — подтвердила Лариса, а Ирина поддержала подругу.
— То же самое можно сказать и о писательстве, и об актёрстве. Исключение, пожалуй, можно сделать для профессиональных танцоров и артистов цирка, чьё ремесло требует постоянных тренировок.
— Позвольте, а музыканты? Музыканты должны постоянно повышать своё мастерство. — поинтересовался Сталин.
— Это и верно, и неверно. Верно то, что репетиции нужны и важны, а с другой стороны, если сравнивать игру любителя, играющего с душой и профессионала, отбывающего номер, то вывод очевиден. Проблема в том, что любитель играет для души, а профессионал работает за деньги. Иной музыкант, особенно из пятого ряда оркестра районной филармонии и рад бы бросить постылое занятие, да никак: он больше ничего не умеет. Чем он будет зарабатывать себе на хлеб?
— Да, товарищи, здесь я бы сказала о создании и развитии системы профессиональной переподготовки взрослых людей, по своим причинам решивших сменить род своей деятельности. — сказала Ирина — Я не знаю, как это сделать, да и у меня есть своё большое дело, но что такая система нужна уже понятно. Я много раз встречала врачей, переживших профессиональное выгорание, видела учителей, командиров... Это неплохие люди, способные к большой работе, но им надо помочь.
— Неожиданный поворот в разговоре. — задумчиво проговорил Сталин — А учитывая, что проблема снабжения продовольствием для нашей страны решена и людям не нужно будет заниматься нелюбимым делом ради пропитания, то и потенциально злободневная тема.
— Да, это вопрос стратегической глубины. — подтвердил Будённый.
— Значит, вы полагаете, что следует закрыть все творческие ВУЗы? — спросил Сталин.
— Даже не знаю. — честно ответил Антон — Может быть, имеет смысл постепенно понизить их статус до уровня ФЗУ? А ещё лучше — оставить только студии при театрах, где учат ремеслу лицедея. Впрочем, журфаки[3] из структуры университетов я бы исключил хоть сейчас. Знаете, я общался с журналистами, и при том, что эти люди формально имеют высшее образование, на деле, в подавляющем большинстве, они пустые и невежественные субъекты, к тому же, с гипертрофированным самомнением.
— Да, тут есть над чем думать, надо бы организовать общественную дискуссию по сему поводу, впрочем, не сейчас, а после войны. — подытожил вождь — А сейчас давайте ещё споём.
[1]Серпентарий — помещение для содержания змей
[2]Лепрозо́рий — специализированное лечебно-профилактическое учреждение, занимающееся активным выявлением, изоляцией и лечением больных лепрой. Лепра — более известная как проказа, — хроническое инфекционное заболевание, являющееся одним из видов гранулематоза. До сих пор надёжных средств борьбы с лепрой не существует.
[3]Журфак — факультет журналистики в высшем учебном заведении.
Глава 24
— Антоша, ты куда-то собираешься?
— Да, Иришка. Я обещал Лаврентию Павловичу кое-что сделать. Думаю, это ненадолго.
— Может, и я пригожусь?
— Не думаю. А самое главное, я буду постоянно отвлекаться на тебя, какая тут работа?
— Ну ладно, иди, Антоша, только ты не задерживайся.
До знакомого корпуса Антон дошел в одиночку, только у двери в бомбоубежище его встретил давешний командир НКВД.
— Следуйте за мной, товарищ Дикобразов.