На этот раз Антона привели чуть дальше по коридору, а дверь в отсек была услужливо приоткрыта. Сопровождающий заглянул в дверь и доложил:
— Специалист доставлен.
— Входите! — донеслось из-за двери.
В помещении, куда зашел Антон находился крепкий худощавый мужчина в форме со знаками различия высшего комсостава госбезопасности. При виде Антона он встал и протянул руку для рукопожатия:
— Здравствуйте, товарищ Дикобразов, я Лев Емельянович Влодзимирский, сегодня мы поработаем вместе, поскольку Лаврентий Павлович занят неотложными делами. Ренге и Вахрушев находятся в раздельных помещениях, и готовы к работе. Я правильно понимаю, что Вам необязательно слышать, что говорят эти люди?
— Совершенно правильно. Но мне непременно нужен визуальный контакт, чтобы контролировать степень воздействия на объект.
— Прекрасно. Проходите в эту дверь, приступайте к работе, товарищ Дикобразов.
В комнате, куда вошел Антон, было не два окна, а четыре, впрочем, лишние окна были тёмными — в тех комнатах был выключен свет. В освещённых комнатах находились Ренге и Вахрушев: оба сидели на неудобных даже с виду деревянных стульях, причём к этим стульям они были пристёгнуты за ноги. В двух метрах от подследственных стояли кресла, на которых расположились мужчины в гражданской одежде, надо полагать, дознаватели.
О чём шла речь, Антону было не слышно, да и неинтересно, а потому он сразу сосредоточился на своей части работы: включил ПСИ-генератор и направил лучи на троцкистов. Воздействие пошло по плану, Ренге и Вахрушев принялись говорить, прерываясь лишь для того, чтобы попить водички, а дознаватели задавали им наводящие и уточняющие вопросы.
В комнату вошел Влодзимирский:
— Не помешаю, Антон Петрович?
— Не помешаете, Лев Емельянович. Я всего лишь поддерживаю нужный уровень излучения и контролирую параметры. Пока всё хорошо.
— А разговором я вас не отвлеку?
— Нет, нисколько.
— Вот и хорошо. Меня впечатлило утреннее происшествие, когда вы, походя, внешне никак не акцентируя внимание, вскрыли в наших рядах весьма опасного агента троцкистов.
— Профессиональная привычка постоянно контролировать окружение.
— Хорошая привычка, ничего не скажешь. Как вы понимаете, на такие объекты допускаются люди после самых тщательных проверок, а тут... Как оказалось, охранник действительно убеждённый сторонник троцкизма, внедрённый почти год назад. Пока мы ничего не предпринимаем, это понятно, но хотелось бы проверить и остальных сотрудников... — Влодзимирский замялся.
— Проверить не рядовой персонал?
— Да, Антон Петрович. На нескольких объектах, расположенных вблизи, присутствует сто тридцать два человека. Возьмётесь?
— У моей аппаратуры существуют некоторые ограничения по охвату именно людей. Полагаю, что людей следует собрать группами по двадцать-двадцать пять человек, и создать им соответствующий эмоциональный настрой. Например, вы сможете провести собрания, на которых вы сообщите о реальных успехах троцкистов? Вернее, о наших поражениях в борьбе с троцкистами.
— Это сделать легко. А вы считаете чувства этих людей?
— Вы верно поняли. Такой план вас устроит?
— Конечно. Кинозалы в качестве мест наблюдения, вас удовлетворят?
— Это будет вполне удобно. Надеюсь, вы сможете организовать закуток, задрапированный шторами?
— Разумеется.
— Но учтите, что мы вскоре уезжаем, товарищ Влодзимирский.
— Конечно, было бы удобнее, если бы вы служили у нас... Мы, конечно же, приспособимся к вашему графику, товарищ Дикобразов.
Задержку организовали вполне обоснованно: вечером, во время совместного чаепития на веранде, Сталин обратился к дамам:
— Ирина Михайловна, Лариса Авдеевна, у меня к вам появилась большая просьба.
— Всё, что в наших силах, товарищ Сталин.
— Простите великодушно, но дело касается слухов о вашей святости...
— ?
— Ко мне обратился Патриарший Местоблюститель Сергий Страгородский за разъяснениями происшествия в Лисьем Носу. Событие случилось неординарное, противоречивое, как с точки зрения верующих людей, так и с точки зрения атеистов, а потому требуется тщательное рассмотрение всех обстоятельств дела, в этом я согласился с Патриаршим Местоблюстителем.
— Что же от нас требуется? — спросила Ирина
— Если вы не возражаете, Ирина Михайловна и Лариса Авдеевна, то вас завтра отвезут на встречу с Патриаршим Местоблюстителем, членами святейшего Синода и членами специальной комиссии, всего будет около тридцати человек.
— Но мы неверующие, мы не знаем ни одной молитвы... — растерялась Ирина — И вообще, мы большевики.
— Вот здесь и заключено главное противоречие, товарищи. Местоблюститель и его соратники крепко недолюбливают большевиков, Советскую власть и наш строй, а народ как раз большевиков и признал святыми. Вот священникам хочешь-не хочешь, но что-то надо решать.
— Но что же нам делать?
— Ничего особенного. Ответите на вопросы членов специальной комиссии и всё. Секретных сведений разглашать нельзя, но на общие вопросы отвечайте с полной откровенностью. Кстати, число спасённых вашим госпиталем людей увеличилось и теперь составляет сто пятьдесят семь тысяч восемьсот тридцать пять человек, это сведения из последней сводки.
— Но ведь без аппаратуры мы бы не смогли ничего. — робко возразила Лариса.
— Главное, что вы сделали, так это организовали поточную работу имеющихся приборов. Без ваших смелых решений ничего бы не получилось: вариант с долечиванием, предложенный вами признан гениальным управленческим решением. На этом сходятся как научные, так и государственные деятели. — заключил Сталин — Впрочем, вам об этом говорилось не раз.
Лариса, Юрий и Ирина уехали на встречу со священниками, а Антон отправился проверять сотрудников, работающих вокруг высших руководителей страны. Всё было организовано просто и эффективно: сотрудники сидели в кинозале, и прослушав политинформацию, смотрели какой-то документальный фильм, а Антон, войдя с запасного входа, осматривал присутствующих и указывал на людей, проявляющих скрытую радость от успехов троцкистов.
На этот раз удалось выявить троих.
— Лев Емельянович, что будет с этими людьми? — спросил Антон.
— Ничего особенного. Тщательно отследим их контакты, и, если человек просто скрыто сочувствует троцкизму, но не запачкан ни в чём предосудительном, переведём его туда, где он не сможет принести вреда, даже если у него возникнет такое желание. А если замешан, то отследим связи, и он ответит за свои деяния.
— Ну как прошла встреча с церковниками? — поинтересовался Антон, обнимая Ирину.
— На удивление тихо, спокойно и на вполне дружелюбной волне. Хотя сначала один поп хотел, чтобы мы поцеловали ему руку.
— Расскажи, как всё было.
— Нас привезли к какому-то красивому зданию в центре Москвы, и как оказалось, встречать нас собралась огромная толпа. Ну не знаю, наверное, больше тысячи человек. Стоят и держат в руках самодельные иконы из газет.
Антон как наяву увидел эту картину: из машины выходят две миловидные женщины в военной форме, при орденах. Рядом с ними командир, тоже при наградах. На лицах женщин растерянность: они не ожидали такой встречи. Кто-то ведь известил всех этих людей?
По коридору раздавшихся в стороны людей, женщины идут к зданию, у дверей их встречает небольшая группа священников. Стоящий впереди старик произносит молитву и протягивает женщинам руку для поцелуя, но те инстинктивно делают полшага назад — они не привыкли к жестам унижения.
— Нас пригласили сюда для беседы, уважаемый поп. Мы не собираемся целовать руки, молиться или участвовать в том, во что не верим. — твёрдо говорит Ирина.
Лариса подтверждает её слова, добавляет:
— Если нас будут заставлять делать что-то нам неприятное, мы уйдём.
— Благоволите следовать за мной. — несколько разочарованно говорит старый священник: его провокация не удалась.
Среди верующих, пришедших встретить святых, ясно видны люди, недовольные столь некорректным поведением попа. Но Ирина и Лариса уже входят в здание.