Я прищурилась на него, недоверие буквально сочилось из моих пор, когда я истолковывала его слова как позор шлюхи.
— Ну и что? Какое тебе дело, что я делаю со своим сердцем или со своей киской? Если бы я хотела трахнуть их обоих одновременно сегодня вечером, это что, обозначало бы мою бесконечную любовь к ним, так как это возможная ситуация. Но это не касается никого, кроме меня. Сядь, Зейден. Ты перегибаешь.
Моя идея все уладить имела неприятные последствия. Мы не разбирались с дерьмом. Во всяком случае, я усугубила ситуацию, потому что Зед выглядел так, будто хотел пробить дыру прямо в двери своей кладовой.
— Знаешь что? — сказала я, и в моем голосе звучала горечь. — Это пиздец. Я собираюсь найти другое место, чтобы остаться на некоторое время.
— Нет. —рявкнул Зед с бескомпромиссной властностью, которая соперничала со мной в режиме Аида.
Выходя из кухни, я остановилась и обернулась, чтобы бросить на него недоверчивый взгляд.
— Прошу прощения? — Сжав кулаки по бокам, он сделал два шага ближе.
— Я сказал, нет. Нет, я не сяду. Я не об этом. Я ни за что не переступаю черту, Дар, потому что я чертовски люблю тебя. Ясно? Я люблю тебя.
Его слова истощили мою борьбу, как будто он выдернул вилку из розетки, и мои плечи поникли в изнуренном поражении. Он не дрался ради забавы, он просто пытался защитить меня. Как всегда.
— Я знаю, — мягко ответила я. — Я тоже тебя люблю. Ты мой лучший… — Он оборвал меня резким смехом недоверия.
— Нет, тупая сука. Я люблю тебя. — А затем, поскольку я явно пропустила акцент, который он делал в этом утверждении, он схватил меня за рубашку и впился своими губами в мои.
Шок от этого заморозил мой мозг, и на мгновение я действовала на чистом инстинкте и поцеловала его в ответ. Его рот пожирал мой с такой силой, что все мое существо болело и просило еще. Затем возобладал здравый смысл, и я оттолкнула его с такой силой, что он немного пошатнулся.
— Нет, — выдохнула я, вытирая дрожащей рукой рот. — Нет, ты не можешь играть в эту игру, Зайден Де Роса. Ты сделал свой выбор много лет назад. Ты не можешь внезапно передумать, как только я начну влюбляться в кого-то другого.
Я начала уходить с кухни, но он выругался, затем последовал за мной и схватил меня за руку, чтобы остановить.
— Дар, это не…
— Не что? — закричала я, выдернув руку и развернувшись, чтобы передать ему всю силу моей многолетней боли.
— Ты разбил мне сердце, Зед. Это то, что ты хочешь услышать от меня? Ты единственный человек, который когда-либо разбивал мне сердце. Но я смирилась с этим. Ты предложил мне дружбу, и я согласилась. Ты мой лучший друг и ничего больше.
— Господи, Дар, это было шесть лет назад, и ты был помолвлена с моим лучшим другом! Какого хрена я должен был делать? Я не знал. Я понятия не имел, кто он… — он прервался, потирая лицо рукой. — Я думал, что поступаю правильно.
У меня запекли глаза, но слезы не потекли. Я серьезно задумалась, не потеряла ли я способность плакать, как нормальный человек.
— Ну, посмотри, чем это закончилось, — прошептала я, мой голос задыхался от горечи и обвинений, которые были совершенно неуместны. Это была не вина Зеда, и я знала это. Но семнадцатилетняя я так сильно хотела, чтобы он разглядел ложь и пришел мне на помощь.
— Дар… — Зед шагнул вперед, снова протянув ко мне руку. Его глаза были умоляющими, а лоб скривился от боли, но я слишком далеко зашла в своем гневе и боли, чтобы признать это.
— Забудь, — выплюнула я, скривив рот от сожаления. — Это в прошлом, и оно, блядь, должно остаться там. Не пытайся снова повторить это дерьмо, Зед. Не дави на это. Ты слишком важен для меня, чтобы потерять из-за неуместной ревности. — Я начала уходить, но он крикнул мне вдогонку.
— Я не могу этого сделать, Дэр. Ты чувствуешь ко мне то же самое, и ты чертовски хорошо это знаешь.
Мне нечего было возразить на это, потому что он был прав, поэтому я просто вышла из кухни и помчалась наверх в свою временную спальню. К тому времени, когда я заперла дверь, мои колени ослабли, и я сжалась на полу, обхватив колени руками.
У Зеда были самые лучшие намерения. Он хотел подтолкнуть этот хрупкий баланс отношений между нами так, как я тихо надеялась, что он сделает это целую вечность. Тем не менее, все, что он сделал, всплыло на поверхность моей плохо залатанной травмы и отбросило меня прямо в прошлое, когда мне было семнадцать, чертовски наивной, подвергаемой газлайтингу каждую минуту бодрствования и подвергавшейся насилию за закрытыми дверями со стороны моего жениха-социопата.