В его голосе было столько уязвимости и отчаяния, что я никак не могла даже подумать об отказе от такой простой просьбы. Так что я обвила руками его шею, обняла его в ответ и кивнула.
— Конечно, Зед. Что бы ты ни хотел знать… — Я пожала плечами. Что бы он ни хотел знать, я была счастлива рассказать ему, потому что меня это убивало, когда мы все равно что-то скрывали друг от друга.
Но вместо того, чтобы задать мне вопрос, он осторожно, намеренно прижался своими губами к моим. Я застыла, сбитая с толку, а потом наконец поняла, что происходит. Он не хотел, чтобы моя честность заключалась в простых словах, которые можно было так легко исказить и неверно истолковать. Он хотел моей правды в действиях. Он хотел почувствовать это в моем поцелуе.
И я согласилась. Потому что он был одним из немногих людей на планете, которых я по-настоящему любила, поэтому я не могла... я никак не могла отказать в его просьбе. Так что я поцеловала его в ответ.
Когда я ответила, целуя его именно так, как я тихо хотела сделать дольше, чем я хотела признавать, напряжение заметно растворилось в его туго натянутом теле. Он растворился в моих прикосновениях, его руки обвились вокруг моей талии, когда он притянул меня ближе и застонал, когда мои зубы царапнули его нижнюю губу.
Он попросил у меня тридцать секунд откровенности, и это то, что я ему дала — или около того. Затем я собрала всю свою силу и оттолкнула его, прервав наш поцелуй.
— Ты получил ответ, который хотел? — спросила я его хриплым шепотом.
Его глаза сверкнули гневом и разочарованием, и он резко кивнул.
— А потом еще кое-что.
Трахни меня, мои соски были тверды до боли, когда я смотрела на него, мысленно ругая свою киску за то, что она стала такой влажной из-за одного поцелуя.
— Хорошо. — Я облизала губы и скрестила руки. — Тогда не делай этого снова. — Зед долго смотрел на меня, на его лице было написано недоверие. Затем он издал короткий, лишенный юмора смешок.
— Я никогда не принимал тебя за мазохистку, Дар. — Он имел в виду не в физическом смысле, но именно так я решила интерпретировать.
— Ну, тогда, я думаю, ты знаешь меня не так хорошо, как думаешь. — Я изогнула бровь, думая о том, как приятно было, когда Касс шлепал меня по заднице или бил о стену.
Зед покачал головой, его глаза сверкали от ярости.
— Ты не можешь продолжать притворяться, что между нами больше ничего нет, Дар. Это слишком реально. — Я вздернула подбородок, чертовски упрямая.
— Я могу, Зед, и я это сделаю. Я не потеряю своего лучшего друга из-за этого. Я не разрушу то, что у нас есть, добавив секс в уравнение. — Он застонал, снова подойдя ближе, и обхватил мое лицо рукой.
— Но уже так, Дар. — Его голос был хриплым и грубым. Честным. — Я не могу игнорировать то, что я чувствую к тебе, и на случай, если ты упустила суть, позволь мне разъяснить это. Я не люблю тебя. Я влюблен в тебя. Никакое трезвое отрицание, не изменит этого. Как и дополнительные сложности на кухне прямо сейчас.
Паника пронзила меня, заставляя сердце биться чаще, а ладони потеть. Я приоткрыла рот, готовая не согласиться со всем, что он только что сказал, но он был быстрее.
— Даже не думай отрицать правдивость этого утверждения, — пробормотал он, проводя большим пальцем по моей нижней губе движением, которое эхом отразилось на моей киске. — Я знаю, что ты чувствуешь то же самое.
— С каких пор мы можем получать все, что хотим, Зед? — спросила я с оттенком горечи. — И правда? Прямо сейчас? Это тот момент, когда ты решил признаться мне в своих чувствах после всех лет, которые мы провели вместе. Ты ждешь, пока какой-то чертов призрак моего бывшего начнет войну с моей империей, а двое других мужчин соперничают друг с другом за мою привязанность? И ты подумал... чёрт, почему бы и нет? — Он немного отстранился, нахмурившись.
— Что? В этом не было ничего… — Он оборвал себя со вздохом и отошел, чтобы провести рукой по своим коротким волосам. — Да, на самом деле, знаешь что? Да. Сейчас. Потому что без всех этих смягчающих обстоятельств ничего бы не изменилось. Вероятно, мне потребовались бы годы, чтобы признаться в своих чувствах, потому что я знал, что у меня твое сердце. Ты не заботилась о других парнях. Ты не доверяла им. Ты не любила никого из них. — Мои брови взметнулись так высоко, что почти сползли с моего лица.
— Теперь я больше никого не люблю. — Он моргнул.
— Так ли? — Это был не вопрос, это был вызов. Я нахмурилась.
— Это ребячество, Зед. Перестань меня подталкивать, иначе ты меня совсем оттолкнешь. — Его челюсть и мышцы шеи напряглись.