- Зачем ты делаешь это? – спросила я Конте, поравнявшись с ним.
- О чем ты? – невозмутимо поинтересовался сицилиец.
Я протянула ему деньги.
- По-моему, все предельно ясно, - Конте не собирался забирать у меня конверт. – Ты выиграла этот турнир, и эти деньги принадлежат тебе. Я не понимаю твоего возмущения и нежелания оставить их.
Мне нечего было ответить. Я сложила конверт пополам и засунула его в карман шорт. Дальше мы шли молча.
- Прости, если лезу не в свое дело, - нарушил молчание Конте, когда мы значительно отошли от замка. – Но у Франческо не бывает серьезных отношений.
Я непонимающе посмотрела на спутника.
- А мне-то ты это зачем говоришь?
- Вы… много времени проводите вместе, а он славится репутацией прожженного ловеласа.
Я фыркнула.
- Я сюда приехала работать, а не итальянского мужа искать или курортные романы заводить.
- Очень хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы он разбил твое сердце.
Я чуть не споткнулась от таки рассуждений. Ой, Конте, кто бы говорил. Уж кому-кому, но не тебе печалиться о моем разбитом сердце. Ускорив шаг, я ушла чуть вперед, давая Конте понять, что продолжение этой темы меня мало волнует. Он не пытался догнать меня.
Резкая фраза на диалекте, донесшаяся сзади, заставила меня обернуться. Совершенно бледный Габриэль стоял как вкопанный, пока его обнюхивала огромная бергамская овчарка, забавнейшее создание, украшенное длинными веревками из особой шерсти и похожее на кучу старой ветоши. Я не знала, стоит ли вмешиваться. Собак я не боялась, но к чужим псам всегда относилась настороженно, особенно к незнакомым мне породам, но насколько я знала, пастушьи собаки не агрессивны и не нападают на людей, т. к. выращены охранять стада от волков.
Собака и не думала уходить, а Конте бледнел все больше. Пришлось брать ситуацию в свои руки. Я присвистнула, чтобы привлечь внимание бергамаско, и сделала вид, что наклоняюсь за камнем, параллельно грозным голосом начала ругать пса по-русски. Пес внимательно посмотрел на меня и сделал несколько шагов назад. Я усилила громкость голоса и градус ругательств. Собака в нерешительности еще пару секунд переводила взгляд с меня на Конте, а потом развернулась и убежала в поле.
- Ты как?
Сицилиец выдохнул, провожая взглядом огромного пса, пересекавшего поле.
- Я с детства до смерти боюсь собак…
- Я заметила. Наверное, нужно кому-то сообщить, что на воле гуляет такая зверюга?
Конте лишь кивнул.
- Ого! – я провела ладонью по его руке, на который волосы стояли дыбом, и почувствовала его дрожь. – Не переживай, я провожу тебя, на случай, если это чудовище вернется за тобой.
Я пыталась пошутить, но Конте было явно не до шуток. Тогда я просто взяла Габриэля за руку и, крепко сжав его холодную ладонь, повела в сторону гостиницы. Было ощущение, что я веду домой своего маленького племянника, который, как и Габриэль, ужасно боялся собак.
- Спасибо тебе, - тихо сказал Конте, когда дверь гостиницы хлопнула за нашими спинами, и мы оказались в безопасности.
- Не стоит благодарить, - отмахнулась я и направилась к девушке на ресепшн.
- Мы сейчас возвращались из замка и встретили в поле огромную бергамскую овчарку, блуждавшую по полю без хозяина. Наверное, нужно сообщить в какие-то службы?
- О, спасибо, синьорина! Я все улажу.
Я поблагодарила девушку и вернулась к Конте.
- Пообедаем?
- Я, пожалуй, закажу обед в номер. В ресторане слишком много людей в это время.
- Ну, как знаешь, - пожала я плечами.
- Можешь присоединиться ко мне, - предложил Конте.
- В твоем номере?
Сицилиец кивнул. Я сомневалась, такая ли уж хорошая идея – снова остаться наедине с Конте, но мне безумно хотелось есть и при это не хотелось одиноко ютиться за столиком в ресторане.
- Хорошо.
Мы поднялись на третий этаж, и прошли по пустынному коридору. Номер Габриэля оказался очень просторным и уютным. В первой комнате стоял небольшой диванчик, пара кресел и журнальный столик, а на стене висела внушительная плазменная панель. Во второй комнате я успела заметить неприлично огромную кровать с тумбочками по обеим сторонам и не менее огромный встроенный в стену шкаф с зеркальными дверями.