- Я умоюсь? – спросила я у Конте, и он кивнул на дверь, ведущую в ванную комнату. Здесь все тоже было устроено с размахом. Да уж, джакузи в номере – это не для простых смертных.
Я слышала, как Габриэль позвонил и заказал в номер обед на двоих. Я без сожаления смыла макияж, так старательно подобранный для меня Франческо. Прохладная вода успокаивала. Я улыбнулась своему отражению в большом овальном зеркале. Без макияжа я выглядела практически подростком. Однажды в супермаркете у меня попросили показать паспорт, когда я пыталась купить бутылку шампанского, чтобы отметить окончание очередной сессии.
Конте сидел на кресле запрокинув голову. Его глаза были закрыты, и было не понятно, дремлет он или просто устал от яркого солнечного света. Я присела на диван.
- Обед принесут мину через пятнадцать, - сказал Конте, не открывая глаз. – Можешь пока включить телевизор, пульт где-то на диване.
Я оглянулась, и в самом деле справа от меня лежал небольшой черный пульт. На первом канале показывали новости, и я переключила на следующий, но и кулинарная передача меня не вдохновила. Следующий канал оказался музыкальным, но я тотчас выключила и его, услышав, как невысокий парнишка с хитрым прищуром начитывает итальянский рэп.
- Я, пожалуй, посижу в тишине.
Конте усмехнулся.
- Я вчера точно так же пытался найти, что можно посмотреть, но в конце концов выключил телевизор и лег с плеером слушать музыку.
В дверь постучали. Конте нехотя открыл глаза и поднялся с кресла. За дверью оказался стройный юноша, прикативший наш заказ на высоком сервировочном столике на колесах.
- Спасибо, я сам, - Конте вкатил столик в номер и начал переставлять посуду ближе ко мне.
- Такое ощущение, что ты решил накормить всю съемочную бригаду, - не смогла я сдержать удивления, пока помогала Габриэль переставлять посуду на журнальный столик. Нам принесли пасту боскайолу с грибами, сливками и зеленым горошком, моццареллу с помидорами под оливковым маслом, сырную тарелку на десерт и фрукты.
- Я не знал, что ты захочешь, поэтому попросил принести разного, - ответил Конте.
Конте ел словно в последний раз в жизни. Я для себя решила, что он таким образом пытается заглушить пережитый стресс. Мне было совсем не сложно его понять. У меня хватало своих фобий. Я до дрожи в ногах с детства панически боялась высоты. Первый свой полет на самолете я провела с закрытыми глазами. Я подумала, что лучше так, чем обморок на высоте десяти тысяч метров. И потом, кстати, так же заедала страхи в ближайшем ресторане.
- Не расскажешь про завтрашнее интервью? – спросила я Габриэля, когда он сбавил темп поглощения продуктов со стола, по всей видимости, окончательно успокоившись.
- Ничего особенного, приедет съемочная группа со специальной аппаратурой для онлайн вещания. Мы будем на прямой связи со студией отвечать на вопросы ведущего по поводу последнего скандала.
- Не боишься?
- Чего? Интервью? – удивился Конте. – Если бы ты только представить себе могла, сколько этих интервью мы дали за последние пять лет на итальянском, испанском и английских языках. Я уже давно перестал волноваться. Тут главное, чтобы никто не ляпнул ничего лишнего. Алессандро может добавить крепкого словца прямо в эфире, если его разозлить. А он очень разозлен этой историей.
- Очень неприятная история, - кивнула я, от всей души сочувствую парням.
- Даже думать не хочу об этом. У меня второй день голова трещит, никакие таблетки не помогают.
- Но если не помогают таблетки, то это скорее всего проблема с мышцами. Хочешь, я сделаю тебе массаж?
Конте посмотрел на меня недоверчиво.
- Чего ты так смотришь? Я ходила на курсы, у меня даже сертификат есть. Дома…
- Ты знаешь, я сейчас готов даже на танцы с бубнами, лишь бы эта боль прошла.
- Садись на диван со мною рядом, - скомандовала я. – Спиной ко мне.
Конте послушно пересел на диван, и я оказалась с ним в волнительной близости. Как же мне хотелось крепко-крепко обнять его и уткнуться лицом в черную хлопковую футболку, от которой исходил приятный аромат мужского парфюма. Но я взяла себя в руки и стала исследовать затылок Конте, воздействуя на определенные точки. Я чувствовала, как постепенно в моих руках Габриэль расслаблялся.