В конце концов, я выбрала белоснежный сарафан с умопомрачительным вырезом. Я успела надеть его лишь однажды, на свадьбу подруги. Потом она еще долго на меня дулась, так как на всех фотографиях я получилась красивее невесты.
Этим вечером я собиралась танцевать до упада, а потому вместо шпилек надела белые танцевальные босоножки от фирмы Grishko. Они смотрелись как вечерние туфли, но в отличие от обычных шпилек в них можно было танцевать.
К семи часам мы собирались в большом зале в замке, где нас уже ждали накрытые с итальянским размахом столы. Габриэль зашел за мной, чтобы сопроводить меня на прощальный банкет. Это задержало нас минут на двадцать, потому что, увидев меня в белоснежном сарафане, Конте просто потерял дар речи и все восхищение смог описать лишь чередой нескончаемых поцелуев. Был момент, когда мне показалось, что мы не попадем ни какой ужин, но каким-то невероятным усилием воли Габриэль снова смог взять себя в руки и остановиться. Не представляю, как у него это получалось. Сама я теряла всякую волю в его объятиях и становилась как мягкий кусок пластилина. Делай со мной все, что захочешь.
Мы появились в зале самыми последними, чем привлекли к себе много лишнего внимания. Я встретилась взглядом с Витторией и поняла, что она недовольна. Ну, и ладно. У меня оставался последний вечер, и я собиралась только радоваться и веселиться.
Нас с Габриэлем хотели посадить отдельно, но мой горячий сицилиец пошептался с друзьями, и вот нас уже ждали два соседних стула. На красиво накрытом столе стояли тарелки с закусками - уже знакомыми мне аранчини, тонко, как бумага, нарезанной пармой на салатных листьях, крошечными колбасками, размером с фалангу моего пальца, жареными баклажанами, начиненными какой-то массой, маринованными маленькими артишоками.
Зная традиции итальянского застолья, я постаралась не сильно наедаться. Принесли пасту. Это была пища богов – лазанья болоньезе, щедро посыпанная тертым пармиджано реджано. Тесто для нее явно делали вручную – таким нежным оно было. Запеканка просто таяла во рту.
Следующим блюдом были тоненькие кусочки свинины, к которым зубочистками были приколоты еще более тонкие кусочки бекона и листья лимонной мяты. Все это было обжарено до золотистого цвета и подано с гарниром из печеных овощей.
Антонио аж на стуле заерзал:
-Ммм! Сальтимбокка (букв. – прыгай в рот)! Римская кухня. Шикарное блюдо!
Мясо было нежным и необычным на вкус из-за листьев мелиссы, а поданный отдельно микс из разных видов зеленых салатов, рукколы и помидоров-черри позволял лучше оценить вкусовую гамму.
- Аааааааа! – ликующий крик Антонио заставил оглянуться всех в зале. - Арростичини! Привет из Абруццо!
На блюде на деревянных шпажках лежало подобие наших шашлыков. Но эти шашлыки явно были сделаны на сковородке. Кусочки были меньше.
Я была сыта по уши, но услужливый Тони успел сгрузить каждому на тарелку по одной шпажке. Мясо оказалось свежим и очень вкусным.
- Вы все непременно должны побывать в Абруццо! – глаза Тони затуманились, и сразу стало видно, как он скучает по дому. - Я бы показал вам «Спьяджетту», крошечный ресторанчик в горах, в пятидесяти километрах от Монтепагано, в сторону Пескары. Там делают лучшие арростичини в Абруццо! Да что в Абруццо – во всей Италии! Столы там накрыты простой бумагой, и столов всего три, но как готовит Сабина! – Антонио блаженно зажмурился.
- Нууу… началось, - Алекс не особенно любил бесконечные упоминания Антонио о своей родине. В последнее время в разнообразных интервью он даже начал открыто его подкалывать по этому поводу.
Тони тем временем продолжал:
- Знаете, почему Абруццо так называется? Это название происходит от слова «объятие» (abbraccio), потому что в Абруццо горы обнимают море.
Антонио широко развел руки, чтобы показать это объятие и правой рукой заехал в нос Конте, который к середине вечера почему-то захандрил. С размаху Габриэль стукнул Тони по руке и что-то процедил сквозь зубы. Но у нашего абруццезе настроение было явно лучше, чем у сицилийцев, и испортить его не могло ничего. Он подпер щеку правой рукой, и начал рассказывать про свою малую родину – про колокольню, что осталась в городе от сломанной старой церкви, а до новой от нее далеко и выглядит это странно, про остаток древней крепостной стены, про сады и виноградники, про бар дедушки Эрнесто, который был его первой концертной площадкой, и который в прошлом году семья продала другому владельцу.