- Ну что, все что ли? - пробасил Валентин, стоящий у шкафа с книгами. - Пойдемте на берег, парни.
- А что там7
- Так Генка обещал новые аккорды показать. Да и на танцы пора.
Все потихоньку стали собираться.
Славик тоже неспеша и разочарованно стал убирать бумаги.
Подержал Устав клуба. Наверно месяца два писал. Убрал в сторону так и не озвученный список тем для будущих диспутов. Тоже долго думал над ними. Тоскливо что - то стало на душе.
Парни сгрудились на улице у сараев. Вовка с Высой закурили.
Пусто. Тихо. А в тишине этой продолжали громко звучать Славкины слова:
-Великие французские просветители Жан Жак Руссо, Дени Дидро, все они говорили о том, что человек сам строит свою судьбу, себя и только тогда ознакомится со всем опытом человечества. А где он этот опыт? не на улице, он в книгах.
И Славка Посмотрел на два старых ободранных книжных шкафа, возле одного из них продолжал сидеть сосед, второклассник, Антон и листал толстую всемирную историю большую книгу с картинками.
- Да, вздохнул Славик, печально оглядев сарай, так и не ставший местом дискуссий о смысле жизни и культурным центром по перевоспитанию уличных пацанов.
- Эй, Пушкин, - раздался с улицы громкий Венькин голос, - Ну ты идешь с нами?
***
На берегу побыли недолго. Дул какой-то холодный ветер, рябь реки из-за свинцовых облаков была какой-то неприветливой. И заунывное Генкино пение:
"Люди ради бога тише, Голуби целуются на крыше. Вот она сама любовь ликует. Голубок с голубкою воркует".
Заунывное Генкино пение не впечатляло. Не добавила настроения и песня Аркадия Северного.
"Далеко- далеко журавли полетели, Оставляя поля, где бушуют метели. Далеко-далеко журавлям полететь нет уж мочи. И спустились они на полянку в лесу среди ночи".
То ли от этой безысходно-тоскливой песни, то ли от того, что никто не поддержал его инициативу с библиотекой в сарае, то ли от того, что даже и доклад его не дослушали, но как-то муторно стало на душе.
И хотя кругом шутила, ржала, толкалась и смеялась его родная кампания, и у всех друзей было самое настоящее субботнее настроение, ведь полчасика осталось до танцев, где еще душу отвести работягам, студентам, вкалывающим всю неделю в поте лица? У одних норма, выдай тысячу деталей с токарного станка, у других лекции на восемь часов, а тем, кто на вечернем отделении в институте учится, вообще не позавидуешь, у них и норма и лекции.
Подошел Вовка. Похлопал по плечу.
- Ты, Славик не обижайся. Но нас не надо перевоспитывать. Нас жизнь, Славик, воспитывает, а не книги. Да и когда читать - то? А то, что книги собрал, так это хорошо. Будем почитывать. Потом. Когда время будет. Вот с армии вернемся, будем учиться, тогда и время найдем. А пока некогда на работе пообедать не успеваешь, такие большие нормы нагнали нормировщики.
- Да-да-да- подошел Генка с бутылочкой пива, - Ура, парни! Суббота! Танцы. Пиво! Девчонки!
В общем, все по плану, все, как всегда, в субботу: танцы, шейк, бутылочка пива и главный мировой хит "Шизгара".
Отдых, так отдых заслужили абсолютно все пацаны.
И Славик, конечно!
***
Бухал барабан, гремела музыка, визжала гитара и яркие огни цветомузыкальных прожекторов выхватывали танцующего шейк Славика. Напротив крутила что-то между среднее между шейком и твистом Алка в короткой джинсовой юбочке.
И, когда Славка в полуакробатическом изгибе нагибался назад, Алка, игриво подмигнув, пальчиком чуть приподняла край юбочки, откуда ослепительно сверкнул флаг Англии на шикарных синих Алкиных плавочках.
Второй раз полюбоваться захватывающим дух зрелищем Славке не удалось.