— Потому что, быстро поднявшись до шестнадцатого он перестал нормально развиваться.
— Это как?
— А вот это мне интересно услышать от тебя, — хитро прищурился отец. — Подумай немного и скажи мне…
— Хорошо, — кивнул я, напрягая все свои извилины. Это такая у нас с отцом игра. Если есть загадка, я стараюсь сам распутать ее нити. Он лишь чуть-чуть направляет меня.
— Что происходит на шестнадцатом? — задал он наводящий вопрос.
— Хм… Секунду… дай подумать… не подсказывай больше…
— Хорошо, давай сам.
Я на некоторое время задумался, а потом, когда до меня, наконец, дошло, посмотрел на отца:
— Он уже не мог использовать глиняные скрижали!
— Верно. Продолжай распутывать клубок…
— Да, он, несомненно, получил быстро свои «уровневые» бонусы. Если я не ошибаюсь, сорок восемь серебряных скрижалей за шестнадцать уровней.
— Правильно.
— Но вместе с тем, складывается такое ощущение, будто он не задумывался о месте, в котором живет. Я вообще удивлен, где он тут у нас умудрился подняться до шестнадцатого. Если я не ошибаюсь самый высокий уровень ресурса в наших краях — это лиловый осетр.
— Верно, — кивнул отец и добавил. — Одиннадцатый уровень. Но добывать его запрещено баронским указом.
— А из зверей — пещерный медведь, кажется…
— Да, — подтвердил отец. — Он как-раз пятнадцатый уровень. Последний раз, дай Великая Система памяти, на него охотились лет пять назад. И он тоже под баронским запретом. Ведь хозяину наших земель своих отпрысков надо прокачивать.
— Тогда как? — спросил я. — Скупал эссенции опыта? Это ж сколько деньжищ он потратил? Один уровень — это тысяча единиц. Так? Значит, в общей сложности, ап с первого на шестнадцатый обойдется… Хм… Сто тридцать пять тысяч эссенций! Он был сыном богача?
— Нет, лесоруба, — усмехнулся отец.
— Ты чего-то недоговариваешь? — с подозрением в голосе спросил я.
— Ха-ха! Раскусил! Пришлось немного подправить историю старины Дрокса. Он никуда не уходил. По крайней мере, на своих двоих. Должен заметить ему здесь очень даже нравилось.
— И?
— Его казнили, — коротко ответил отец.
Видя мое удивленное лицо, объяснил:
— Ты недоумевал, как он поднял уровни? Все просто — он убивал людей. Прибился к шайке таких же подонков, как сам и начал грабить добропорядочных граждан. Но разговор сейчас не об этом.
— Да, мы начали с Хакона.
— Верно, — согласился отец. — Я не считаю Ульвара, отца твоего одноклассника, глупцом, но вынужден признать — искренне недоумеваю, почему он разрешил сыну, так быстро подняться до шестого. Ты ведь знаешь, надо выжимать из уровня по максимуму. А в то, что Хакон достиг «потолка» по характеристикам и навыкам я не верю. Скажу больше — это невозможно для такого, как он. Значит, напрашивается только одно объяснение…
— Какое?
— Парень ослушался отца и видимо тайком использовал все накопленные эссенции. Несомненно, он произвел впечатление на своих сверстников, но в глазах его отца и остальных взрослых — это всего лишь глупая выходка малолетнего балбеса.
Отец уже не улыбался. В его глазах появилась грусть. Лицо осунулось. Я неожиданно для себя, осознал, насколько он постарел за эти годы. Что с ним?
— Я уже говорил тебе, что все повторяется в этом мире? — мрачно произнес он.
— Да, отец…
— Так вот, еще до твоего рождения такую же ошибку допустил Ивар, твой старший брат…
По моей спине пробежали мурашки. Разговоры о моем брате некое табу у нас в семье. О нем говорят, но очень мало. Мама обычно плачет вспоминая Ивара, а отец сердится.
— Он был сильным? — решился я на вопрос.
— И ловким, — подтвердил отец. — Но не таким умным, как ты…
— Говорят, он был гордостью нашей школы… побеждал в турнирах и соревнованиях…
— Все так, — кивнул отец. — А еще он был хорошим сыном. Но всеобщее обожание развратило его. Раньше он слушался меня во всем, но потом его заметили на зимнем турнире скауты нашего барона. Этим тварям плевать на семейные узы. Их цель — еще один бравый вояка в армии господина… Чтобы достичь этой цели, они вольют в уши столько яда, сколько понадобиться.
Я, не дыша слушал отца…
— Он ушел из дому и поступил на службу в дружину барона. Он бросил нас, понимаешь? Наплевав на все, чему я его учил…
— Вы пытались его остановить?
— Еще бы… В тот раз мы с твоей матерью услышали от него очень много неожиданно жестоких слов. Оказалось, он ненавидел нашу жизнь. Стыдился шахтерской стези. Завидовал сыновьям дружинников…