В Византии почитание Богоматери и ее икон получило особенное развитие с VII века. Частые нападения на империю различных народов и в их числе славян способствовали усиленному почитанию богородичных икон. С ними духовенство обходило стены города во время осад; при императоре Ираклии они появляются на мачтах кораблей. Победы византийских войск приписывались «помощи» ее иконы. После разгрома иконоборцев этот культ возобновляется с новой силой; Иоанн Комнин, возвращаясь в Царьград из победоносного похода, с особой пышностью встречает икону Богородицы.
На Руси была особенно известна другая царьградская реликвия — «риза Богоматери», хранившаяся во Влахернском храме. В русской летописи было описано и чудо этой святыни: когда в 860 году русские дружины осадили Константинополь, патриарх Фотий после всенощной молитвы в храме вынес «ризу Богоматери» и омочил ее в водах Босфора, после чего будто бы сразу поднялась буря, которая потопила русские ладьи, и город был спасен. Фотий в этой связи составил обширный хвалебный акафист Богоматери. Особое заступничество Богородицы за столицу православия Царьград было подчеркнуто и в популярном на Руси Житии Андрея Юродивого (славянина родом).
На Руси почитание Богоматери и ее икон постепенно стало также повсеместным и приобрело характер «городского» культа. Первый каменный храм в Киеве — Десятинная «митрополичья» церковь — был посвящен Успению Богородицы. Столетием позже Успенская «великая церковь» была создана в первом русском Печерском монастыре в Киеве. Церковная легенда о «чудесной присылке» из Царьграда греческих зодчих для постройки «великой церкви», записанная в «Печерском патерике», обнаруживает новую тенденцию в русском культе Богородицы. По словам этой легенды, мастера были вызваны самой Влахернской Богородицей, которая якобы дала им «на три лета злата» и приказала идти на Русь и построить там в Печерском монастыре храм в ее честь. «Прииду же и сама видети церкви и в ней хощу жити…». Таким образом, Влахернская Богоматерь, будто бы избавившая при патриархе Фотии Царьград от русских, теперь сама «поселялась» на Руси, становясь ее специальной покровительницей. Эта печерская легенда имела весьма актуальный смысл для развития русского самосознания. По образцу Печерского храма создавались в XII веке Успенские соборы в главных городах русских княжеств, как бы символизируя распространение патроната Богоматери на все русские области. Такие храмы были созданы в Смоленске, Ростове, Суздале, Рязани, Галиче, Владимире-Волынском{155}.
Необходимость опоры на авторитет религии была осознана Андреем еще до ухода из Вышгорода. Тогда же он начал советоваться с вышгородским духовенством об иконах, ища среди них такую реликвию, которая могла бы освятить своим именем его дела. Ему указали на икону Богоматери в храме вышгородского женского монастыря, вокруг которой вышгородские попы уже создали ореол «чудотворной» силы. Рассказывали, что она не раз даже проявляла желание покинуть Вышгород и не раз «сходила» со своего места! Это было как раз то, что требовалось для политических планов Андрея: он понял, что «сия икона прешла всех образов», то есть стала особо популярной и чтимой. Вместе с тем это было и исключительное в художественном отношении произведение византийского мастера XI века, незадолго перед тем привезенное на Русь из Константинополя. Вопреки мертвящему церковному канону Богоматерь была изображена здесь художником не в образе гордой и неприступной «Царицы небесной», но в виде глубоко страдающей о грядущих судьбах своего ребенка молодой матери. Ее прекрасное тонкое лицо с маленькими губами и полными скорби глазами склонилось к младенцу, сидящему на руках и тянущемуся с детской нежностью к лицу матери. Сама утонченная живопись этой иконы прекрасно гармонировала с ее лиризмом и одухотворенностью, — сквозь нежную смуглую кожу лица просвечивал слегка играющий румянец, скорбные глаза матери как бы сияли изнутри полным любви и тревоги чувством. Эти черты реализма и волнующей эмоциональности, прорвавшиеся сквозь отвлеченные нормы церковного искусства, усиливали культовую действенность иконы: она ударяла по чувствам молящихся живостью и человечностью образа Богородицы.
Этой иконе и суждено было стать палладиумом Владимирской державы Боголюбского. Андрей увез ее с собой. «Уход» чудотворной иконы из Киевщины на владимирский север как бы продолжал развитие печерской легенды: тогда Богоматерь «покидала» Царьград для Киева, теперь она «покидала» Вышгород для Владимира. Княжеский поезд из Вышгорода во Владимир был похож на религиозную процессию, икону везли летом на санях, как, по русскому обычаю, возили новобрачных, мертвых или большие «святыни»; с иконой следовал захваченный Андреем из Вышгорода клир во главе с попом Микулой и диаконом Нестором.