Уже достаточно давно признано, что праздник Покрова был установлен на Руси и праздновался только здесь, но исследователи колебались в определении места и времени его установления. Одни считали, что он был учрежден в Киеве в первой половине XII века (до 1157 года){161}. Другие с гораздо большим основанием полагали, что праздник был установлен во Владимире в княжение Андрея Боголюбского{162}. Как и предшествующие церковно-политические мероприятия Андрея и Федора, этот акт установления нового праздника был осуществлен ими самостоятельно, без согласования с митрополитом.
Дошедшие до нас в списках разного времени «Проложное сказание», «Служба» и «Слово на праздник Покрова»{163}с особенной яркостью раскрывают примечательные черты владимирского культа Богоматери.
Материалом для оформления праздника послужило Житие Андрея Юродивого, в котором описывалось, как во Влахернской церкви Константинополя ему «явилось видение» — Богородица, простиравшая над молящимися свое головное покрывало в знак «заступничества». Ссылка на этот сюжет жития есть в «Службе на Покров»{164}. Поэтому и князь Андрей, устанавливая свой праздник Покрова, считал, что он не вымышляет чего-либо нового, но лишь «обновляет» забытое без прославления «древле бывшее… чюдное видение тоя»{165}. Это давало основание для обхода митрополичьей санкции и самостоятельного установления праздника.
Как и в «Сказании о чудесах» Владимирской иконы, из строк «Службы» и «Слова на праздник Покрова» ярко встает образ города Владимира. Во владимирских церковных сочинениях получается так, что это о Владимире говорил древнееврейский пророк Исаия как о «горе Господней», увенчанной храмом; теперь-де это сбылось: «горы бо и холми украсишася многоименитыми церквами твоих [Богородицы] праздник»{166}. А богородичных храмов во Владимире и Боголюбове было, как мы видели, очень много. Ее покровительство, по словам «Службы», простиралось не только на город, столь отмеченный ее храмами, но и на их строителя — «князя и людей»; Богородицу просили: «защити князя и люди от всякого зла», «спаси град и люди умножи, и дажь князю сдравие телеси, на поганыя победу»{167}. Так из строк этих церковных сочинений с выразительной ясностью выступает формула «князь, город и люди», лежавшая в основе политической деятельности Андрея.
В чем же заключалась главная идейно-политическая суть «покровительства Богородицы»? Можно думать, что, кроме мысли о Богородице как специальной «покровительнице» города — мысли, развитой и в Царьграде, и на Руси, — праздник Покрова напоминал и об особом случае, когда Богородица будто бы защитила Царьград от русских при патриархе Фотии: теперь же она становилась «покровительницей» самих русских. В этом были особая острота нового праздника Покрова, его активная политическая направленность. «Покровительство» Богородицы, как свидетельствуют памятники Покровского культа, и относили к тем трудным ситуациям, среди которых прокладывал свою дорогу Андрей. В «Службе» постоянно обращение к Богородице о победе князя над врагами: «молися победу подати князю на врагы», «укрепи… славящего тя князя на противныя врагы»; ей молятся о ниспослании «мира мирови, а князем державы и утверждения…», «подати победу князю нашему и погубити на нас воюющих…»{168}. Особенно выразительна восьмая песня канона — «гордыню шатания низложи и совет неправедных князь разори, зачинающих рати погуби… и верному князю нашему рог [силу, крепость] възнеси»{169}. Во всех этих строках молитв совершенно ясно звучит мысль о борьбе с феодальным хаосом, о жестоком сопротивлении, которое встречало тогда это рано начатое дело, вызывая заговоры и шатания «неправедных князь», зачинающих усобицы. Против всего этого было необходимо усиление княжеской власти, что было выражено здесь библейским оборотом «вознести рог». «Слово на праздник Покрова», составленное, по-видимому, в XII же веке, но дошедшее до нас в переработке XIV века, еще ярче формулирует эту основную политическую линию праздника Покрова. Богородица защищает своим покровом «от стрел летящих во тьме разделений нашего», от одного его [покрова] прикосновения «всяк соуз злых решится [рушится]» и низлагаются «советы помышляющих злая на души наша и телеса»{170}. Здесь особенно ясно и образно раскрыто основное зло, с которым боролись Андрей и наследники его дела, московские князья, — «тьма разделениа нашего», рознь русских сил.