Мои родители любят друг друга
Холодновато.
По-канадски.
Отец пьет, а мать играет в бинго,
Изредка выигрывает. Чаще врывается домой
Фурией.
Что делать мне, дровосеку, Кэрен?
Собью сосновый гроб
Из замороженной любви...
Все молчат. Дико, страшновато хохочет Поль. Поль -- гора мускулов, культурист лет двадцати. Андрейка покосился на него боязливо. У Поля черные волосы до пояса. Рассыпаны по его белой безрукавке. Взгляд антрацитовых глаз пристальный, немигающий. "Сатанинский", -- сказала Кэрен.
Кэрен, хозяйка дома, не умела сидеть без дела, она видела, как Поль мучился, прибивая к стенам свои картины. Лупит молотком по пальцам. Окликает Барри и вместе с ним помогает Полю.
Картины Поля страшноваты, как и его взгляд. Ведьма с распущенными волосами Поля. Черная кошка с пронзительными глазами Поля. Голова Пикассо с рыжей бородой Барри и двумя пальцами над затылком, вроде рожек.
Рожки означают дьявола, объяснил Поль.
Андрейка спросил: не иллюстрации ли это к Булгакову?
Поль пожал плечами:
-- А кто этот Булгаков?
Поль пил пиво, бутылку за бутылкой. Сказал, что он с французского севера. "У нас все пьют".
Поль включил свой огромный, как чемодан, магнитофон и задергался, закружился все быстрее и быстрее.
"У-у, черт!", -- восторженно пропела Кэрен, когда он повалился на пол, обессилев от своей танцевальной дьяволиады. -- Эндрю, не бойся Поля. Тут каждый сходит с ума по-своему... Поль -- сатанист, -- объяснила она благодушно, когда Поль отправился в душ. -- Он делает кресты, ставит их на вершины холмов вверх тормашками и сжигает... Называет это молитвой дьявола.
-- Он что, как ваши инструменты... -- тихо говорит Андрейка, покрутив пальцем у своего виска. -- Ку-ку?
-- Ты сам ку-ку, -- миролюбиво сказал Поль, вернувшийся за несессером с бритвенным прибором, -- мы живем, мальчик, в провале между войнами. Еще год-два-пять, от нас и пепла не останется. Только тени на камнях, как в Нагасаки...
Когда я зажег свой первый крест, на городской горе, богобоязненные родители выгнали меня из дома. Осенью сожгу крест в Оттаве, назову это молитвой политиканов. Меня погонят дальше. Вот только куда?
Андрейка поверил, что Поль -- Сатана, уже на следующее утро.
-- Надо действительно быть Сатаной, чтобы перемывать все эти вороха посуды с такой быстротой, -- сказал Андрейка уважительно.
Андрейка таскал дрова для "жучка" Рассела, помогал разносить простыни, пахнувшие свежестью утра. Свою роль он понял сразу: "Подай -- прими -- пошел вон!.."
-- Меня почему-то пошатывает, -- сказал Андрейка.
-- Это ку-уда лучше, чем галлюцинации, -- сказала Кэрен, и они оба засмеялись. Кэрен подала ему мыльницу и зубную щетку, которую купила в городе для Эндрю. -- Это от лесного воздуха.
-- Спасибо, Кэрен. Вы все-все помните!.. Честное слово, если бы не вы, мне было б тут очень тоскливо!
Утром до него донесся ее высокий добрый голос:
-- Пойдемте за черникой, Андрэ?
День выдался пасмурный. Вода темная, мрачноватая. Надели ярко-желтые спасательные нагрудники. Столкнули каноэ в воду. Теплынь. Водяные блохи носятся на длинных ногах как сумасшедшие.
Озеро длинное, конца не видно. Берега -- красный или беломраморный скалистый хаос. Нависают круто, "бараньими лбами". На пологих склонах зеленеют плешины мха. У самого берега торчат из земли огромные коряги. Комариное д-з-з-з вдруг затихло. Исчезли и слепни -- проклятые черные мухи.
Дрожит на воде солнечный луч, и снова страшновато, озеро без дна.
У Кэрен руки сильные, гребанет веслом -- несет, как на пароходе.
Андрейка не успевает за ней, и каноэ время от времени разворачивает. Тогда Кэрен кладет весло поперек лодки. Ждет. Капли падают с весла со звоном. Звон разносится далеко над водой. Звенящая тишина.
-- Кэрен, много озер в парке?
-- Более полутора тысяч. Бивер-лейк, Конью-лейк, Рок-лейк -- всех не перечислишь.
-- Сколько-сколько?!
-- Это же Алгонквин-парк, Андрэ! Тайга. Шоссе лишь с краю. Японцев там видел? Мчат, как на Ниагару.
-- Японцев? Видел! Медвежонка снимали...
-- Медведи тут -- кинозвезды, -- Кэрен улыбнулась. -- Привыкли к дармовщине.
Зашуршал под днищем берег. Галька крупная. Долго скакали с камня на камень, до травы. Андрейка увидел поляну и глазам своим не поверил. Она влажно сияла черничным отливом.
-- Ложись на живот и пасись, -- сказала Кэрен. Она заполнила свою корзину минут за двадцать, а потом легла неподалеку от Андрейки и стала бросать в рот ягоды пригоршнями.
Их отвлек треск ломающихся сучьев. Неподалеку стоял облезлый лось и чесал бок об угол деревянной будочки с надписью "Women" (женский туалет).
Андрейка засмеялся, захлопал руками по земле.
-- Ты чего, Андрэ?
-- Не могу привыкнуть! Таежные дебри. Лоси, медведи. И вдруг, в самой глухомани, зеленая будочка. А внутри -- рулон туалетной бумаги. Странно ужасно!..
Давно уж Андрейке не было так хорошо! Вытер руки о траву. Побегал по лесу, обсыпанному желтыми иглами. Хвоя пружинит. Вдохнул одуряющий запах нагретой хвои.
У северной сосны лапы сверху, внизу ствол голый, видно далеко-далеко, -- ты один на земле. Иди, куда хочешь...
Свернули в ельник. Остановился. У ели напротив -- лапы вниз. Мол, сдаюсь на милость победителя. Сдается, а... пугает. Земля закрыта ветвями, не видно, что ждет тебя через десять шагов. Душно. Комарье точно ждало его. Налетело тучей.
Бросился назад, к озеру. Комариный звон поутих. Появился бурундук, полосатенький, с крысиным хвостиком. Кэрен достала из кармана своего белого комбинезона орешков, позвала бурундука, кинув орешки на землю.
-- Чипманчик!
Андрейка засмеялся: -- Чипман? Так его зовут? В переводе на русский "дешевый человек"? Странно ужасно! -- Хотел еще что-то сказать. Промолчал. Только губы сложились в горькой усмешке.
-- Кэрен, муж твой знает, куда мы пропали? -- спросил Андрейка, когда они садились в каноэ.
-- Барри? Он вовсе не мой муж. Он мой друг, -- голос ее стал чуть напряженным и печальным. -- Бой-френд. Что с тобой, Андрэ? Ты огорчен? -Она попыталась перевести все в шутку. -- Разве ты не заметил? Он тебя зовет Эндрю, а я Андрэ. Я из Квебека. У нас вечные споры с англичанами.
-- Сорри, Кэрен, -- Андрейка поежился. -- Я вечно влезу куда не надо.
Плывут молча. Чуть плещет весло. Кэрен тихо запела что-то очень грустное. Опять "love, love, love... " Но без радости.
"Люди замечательные. Живут вместе годами. И, оказывается, вовсе и не муж. Бой-френд, герл-френд... Луна!"
Когда каноэ подплывало к берегу, Андрейка не выдержал.
-- На месте Барри я бы женился на вас не задумываясь. Честное слово!
Господи, как Кэрен смеялась! Чуть каноэ не перевернула.
-- За доброе сердце я покормлю тебя малиной, Андрэ! Тут малинники милями. Медвежьи пиры... Медведи все обдерут, к нам придут... Как куда? В кэмп! Прорычат в окно: "Где малина?"
-- Кэрен, а тут полиции нет?
-- Я же сказала, здесь опасны только медведи.
Медведь заглянул в лагерь следующей ночью. Во всяком случае, крышка огромного железного бака для мусора была сломана и изогнута. Барри пришлось выбросить ее. Вместе с Андрейкой он натаскал тесу, и они заколотили бак с мусором толстыми необструганными досками. Доски выбирали потолще. Заколотили плотно, и, когда кончили, Андрейка почувствовал, что у него нет сил. Он лег на доски, вдыхая запах смолы, хвои и так лежал, пока его не окликнул "дьявол" Поль, чтоб Эндрю сменил его в их дьявольской работе: ему некогда. Часа через два Андрейка ошпарил руку и в ярости грохнул тарелку об пол. С трудом добрался до своего спального мешка. Каждая косточка ныла. Кожа на руке покраснела, на пальце вздулась пузырями.
Проснулся Андрейка от треска досок. Кто-то ломал их работу. Выбрался из спального мешка и голый, в широченных московских трусах, которые он то и дело подтягивал машинальным движением, выскочил на крыльцо. На их сооружении стоял, чуть приподнявшись на задние лапы, огромный медведь! При свете полной луны шерсть его казалась голубоватой, и, не ведая, что это черный медведь -гризли, самый свирепый зверь Канады, Андрейка взобрался на деревянную крышу заколоченного бака. Гризли с треском отрывал толстые доски и отшвыривал их в сторону... Еще секунда, и Андрейка оказался в метре от голубовато-черного страшилища с круглыми глазами, и неожиданно для самого себя начал на него орать диким голосом.