- А на прошлых смотринах убивать всех разом был смысл? - спросила Амира, ощущая как послевкусие вина обволакивает ее рот, словно подслащенное ледяное молоко в жаркий день.
- Ну, об этом уже поздно думать, верно? - усмехнулась Злата.
Амира, все еще как будто загипнотизированная княжной, не решаясь согласиться, задумчиво причмокнула теперь и ощутила фруктовый вкус своих губ. У нее-то была цель, ей было зачем прожить здесь дольше одного вечера. Она приехала сюда не для того, чтобы умереть.
Тем временем девушки потихоньку, следуя примеру Амиры, Златы и Нувы, начали притрагиваться к угощениям. Кто-то стал тихо переговариваться. Шепот, который постепенно переходил в едва слышный за музыкой гул и вид еды, медленно наполняющей тарелки гостий-пленниц придавал Багряной зале вид настоящего пира, а не кормежки скота накануне убоя.
И только лица девушек потеряли малую толику напряжения, только их движения стали чуть менее скованно-деревянными, как вновь раздался ненавистно-звонкий голос.
- Я рад, что вам пришлось по вкусу угощение.
Лица окаменели. Руки замерли над тарелками. Кубки зависли за мгновения до того, как коснуться губ - пухлых и не очень. Ненависть к августу приобрела куда более материальный оттенок. Угроза жизни, пусть и куда более реальная, чем в обычное время - все же носит философский характер, и к ней можно иметь самое разнообразное отношение в зависимости от многих факторов. Ненавидеть же, ко всему прочему, еще и за прерванный процесс наслаждения пищей куда как проще.
А рот августа между тем расплылся в хищной улыбке, теперь придавая Виссариону вид осклабившегося хищника, и холодок пробежал по спине Амиры. Чем бы ни были предыдущие несколько часов - все начнется именно сейчас.
- Вечер становится приятнее, не находите? Но еда, к сожалению, заканчивается, - сказал он, не взглянув на стол девушек, который все еще ломился от яств. - Так чем же еще скрасить наше с вами знакомство? Знаю! - он вдруг притворно-радостно хлопнул в ладоши. - Почему бы не танцами? Давно мечтал увидеть искусство эламского танца!
Амира в ужасе взглянула на Зумрад. Брови той были сведены на переносице, а рука сжата в кулак так, что побелели костяшки пальцев.
- Говорят, что никто из ныне живущих танцовщиц не сравнится с грацией пэри Элама, - с мерзкой улыбкой продолжил август, издевательски вскинув голову.
Меньше всего Зумрад сейчас походила на пэри - скорее на злобного ифрита, проведшего последнее тысячелетие в заточении.
- Что такое? Принцесса Зумрад, мы все ждем!
Ужас присутствующих давил настолько, что Амире стало душно. Округленные глаза девушек, даже тех, кому, казалось, было все равно, довольные переглядывания комесов между собой, тишина, зависшая над залой - от этого всего у нее в горло подступал ком, мешающий ей вдохнуть.
Зумрад медленно поднялась со своего места, не отводя пылающего ненавистью взгляда от лица Виссариона. Тот, казалось, удивился ее сговорчивости и поспешно махнул рукой музыкантам. Те заиграли "полет пчелы, опьяненной медом" - танец, действительно в каком-то смысле традиционный для Элама. Его танцевали продажные женщины богатым клиентам в Эламских борделях.
Амира с перехваченным горлом наблюдала, как Зумрад начала медленно и плавно двигаться в такт музыке. Неужели она сделает это? Зумрад? Не может быть. Зумрад, которая прибыла сюда сегодня, Зумрад, которую Амира по-своему успела узнать по ее осанке, плотно сжатым губам и горящему взгляду, скорее вырезала бы себе сердце на месте, чем стала бы танцевать танец блудной женщины для августа.
Зумрад двигалась легко и изящно. В тех местах, где от танцовщицы требовалось снять какой-либо предмет одежды, Зумрад лишь невесомо проводила ткани, оставляя на себе.
Комесы и Виссарион, не скрывая разочарования, поморщились, но танец прерывать не стали. С грацией пэри Элама действительно никто не мог сравниться - даже в таком варианте танец, как и должен был, завораживал и даже немного вводил в гипноз.
Между тем движения Зумрад становились все быстрее. Музыканты, недоуменно переглянувшись, подстроились под такт эламийки.
"Это не "пчела" - подумала Амира. - Что это?"
От Зумрад невозможно было отвести взгляд. Одежды, расшитые драгоценными камнями, легко взмывали и опускались, в точности повторяя гипнотические движения танцовщицы. Золото, изумруды и бриллианты сияли в мрачноватом свете факелов и свечей, полупрозрачная вуаль кружилась вокруг, и каждый раз когда она вновь приоткрывала лицо Зумрад, становились видны ее блестящие глаза и пристальный взгляд, направленный на августа и никуда больше. Что бы ни делало ее тело, взгляд неизменно испепелял принца.
Прежде чем кто-то успел почуять неладное, движения Зумрад стали столь стремительными, что теперь походили на выпады атакующей кобры, а сама она оказалась практически рядом с августом.
Еще пара взмахов рукой и танец достиг своего пика.
Звякнул металл.
Одежды Зумрад остановились и обвисли без движения.
Следующее, что увидела Амира - фигура второго августа с мечом наперевес перед Виссарионом. Изящный кинжал со змеиным лезвием был отброшен под ноги императора.
Ближайшие к императорской семье комесы мгновенно бросились к Зумрад и приставили к ее горлу мечи.
Она торжествующе вздернула подбородок и улыбнулась.
Но покушение, казалось, не произвело должного впечатления ни на Виссариона, ни на его семью.
Второй август спокойно отошел и уселся за свое место, августа продолжила мирно кушать, как и император с императрицей.
Вдруг Виссарион расплылся в довольной улыбке и разразился аплодисментами.
- Воистину, и музе не поспорить в изяществе с грацией искуснейшей из Эламских танцовщиц! Танец стоил того, чтобы заставить моего брата оторваться от любимого блюда и вынуть меч!
- Хватить издеваться и просто перережьте мне глотку! - спокойно и повелительно сказала Зумрад.
- Перерезать глотку? - притворно удивился Виссарион. - Зачем? К чему такие крайности? Вы ведь, грациозная моя, одна из моих невест. Зачем мне вас убивать так сразу? Я же пропущу все веселье. А если убивать за каждый промах, так у меня и невест не останется.
Улыбка медленно сползла с лица Зумрад. Она в ужасе попятилась назад, но комесы, удерживающие ее, теперь скрестили мечи уже у ее спины.
- Просто убейте меня! - уже взмолилась Зумрад. - Лучше смерть, чем этот фарс!
- Фарс? - Виссарион медленно поднялся, приблизился к ней вплотную и взял ладонью за ее горло. - Вы хотите, чтобы я прекратил этот фарс? - обратился он к остальным. Девушки промолчали. - Хорошо, я прекращу. Думаешь я не знаю, зачем ты здесь? - прошипел он, сощурив глаза. - Не знаю, для чего этот концерт? Ну так не бойся, повода для восстания в Эламе я не дам. Неужели я похож на такого идиота?
Вместо ответа Зумрад выплюнула ему в лицо. Он незамедлительно ответил размашистой пощечиной, которая повалила девушку на пол.
- А вы? - август вытерся и обвел взглядом остальных. - Вас же всех насквозь видно, кого и почему сюда отправили! Нелюбимые дочери, уродины и смертницы - за редким исключением! Вот она, хваленая Золотая кровь! - он сплюнул на землю. - Неужели вам так больше нравится? Ну так пускай! - Виссарион перевел уничижительный взгляд на Зумрад, все еще лежащую на полу и держащуюся за опухшую и покрасневшую щеку. - Не думай, что останешься безнаказанной. В подвал ее! Ну что ж, - он злобно осмотрел своих невест. - Добро пожаловать в Большой дворец!
Амира не сразу нашла в себе силы пошевелиться или отвести затуманенный взгляд от точки, где только что лежала Зумруд, уже давно уведенная комесами за обе руки.
Что бы их не ожидало, оно только что началось.