«Вот теперь все ясно, — подумал следователь. — Нашей красавице необходимо было срочно позвонить, скорее всего, любовнику. Из квартиры побоялась, знала, что мы будем слушать. Вот и побежала к сестренке. Что же дальше?»
Из доклада оперов, наблюдавших за Сорокиной, Сазонов знал, что новый знакомый должен позвонить. Ведь он обещал ей купить новое платье взамен того, которое так неосторожно залил коктейлем в ресторане.
Сазонов позвонил в канцелярию и велел выдать Сорокиной разрешение на погребение мужа, потом стал ждать донесений от агентов наружного наблюдения. Вскоре позвонили из технической службы, сообщили, что Сорокиной звонил мужчина, назвавшийся Бирюковым, и назначил ей свидание около небольшого коммерческого магазина верхнего платья. Сорокина пообещала прийти, но оговорилась, что, возможно, и не сможет.
«Любопытно они себя ведут, — думал Сазонов. — Полное впечатление, что действительно только что познакомились, и мадам не решила, принимать ей ухаживания нового знакомого или нет. Хотя вполне возможно, что такое поведение оговорено заранее».
Через полчаса по разговорнику вышел на связь агент, ходивший за Бирюковым. Доложил, что объект купил на улице одну красную розу и подошел к магазину дамского платья «Афродита».
Из дальнейшего рапорта следовало, что объект, то есть Бирюков, ждал у магазина более получаса. К нему никто не подошел. Объект сунул розу какой-то девушке, улыбнулся ей и пошел к автобусной остановке. Дождался автобуса, доехал до здания городской администрации и вошел в него.
Сазонов велел остаться на улице и ждать дальнейшего развития событий. Но Бирюков до окончания рабочего дня так и не появился, а после шести часов поехал прямо домой на служебной машине.
Днем в канцелярию позвонила Сорокина, спросила — можно ли получить разрешение на похороны, получив утвердительный ответ, приехала, взяла бумагу и направилась на кладбище. Оттуда позвонили и сказали, что похороны назначены на следующий день.
Ираида Львовна держалась, по сообщениям агента, с достоинством, одета была в темное платье, на лице мадам «лежала печать легкой, киношной грусти».
На следующий день Сазонов сам решил поехать на похороны. Не то чтобы он верил, что убийца, согласно утверждениям писателей-детективщиков, должен появиться на кладбище, но ему хотелось самому посмотреть на Сорокину и тех, кто придет проститься с покойным.
За пару дней, прошедших после убийства — а Сазонов уверился, что Сорокина убили, — оперативники установили связи покойного. Все они оказались сугубо деловыми. Знакомые никаких подозрений у следствия не вызывали. Оставалось неясным, кто унес из квартиры Сорокина чемодан, снятый с антресолей. А может, это был вовсе и не чемодан? Во всяком случае, там длительное время лежал некий предмет, который был снят и унесен, скорее всего, незадолго перед смертью Сорокина или сразу после. Если после, то почему Ираида Львовна ничего не может сказать о его исчезновении?
Отпечаток пальца на шприце смазанный. Дактилоскописты смогли лишь констатировать, что оставил «палец» мужчина. Больше пока об убийце ничего не известно.
В фирме, которой владел Сорокин, говорят, что последнее время Георгий Валентинович не очень усердно занимался делами и даже мало интересовался доходами. Одна из сотрудниц показала, что примерно месяц тому назад Сорокин пришел на работу веселый, высмеял всех тех, кто усердно обсуждал последние таинственные и необъяснимые явления, происходившие в городе, и заявил, что скорее всего в ближайшее время закроет фирму, а на оставшиеся деньги «уедет куда-нибудь, где нет магов и чародеев, купит там себе домик и будет наслаждаться жизнью». Как утверждала женщина, Сорокин сказал: «Стану плейбоем и буду кататься на яхте!»
Но в то же время все сотрудники знали, что денег в фирме не настолько много, чтобы даже купить дом в Подмосковье, не говоря уж о заморских краях, где плейбои катаются на собственных яхтах. К этому разговору тогда отнеслись как к трепу, впрочем, и сам хозяин тут же посмеялся над своими словами, горько посетовав на то, что в нашей стране на честном бизнесе не разбогатеешь.
На кладбище народа в день погребения Сорокина было немного. Пришла сестра Ираиды Львовны, Гордеева Наталья Львовна, несколько сослуживцев и четверо соседей по дому, три старушки, завсегдатаи всех похорон, и пожилой алкаш, которого довольно часто ссужал малыми деньгами Георгий Валентинович, искренне сочувствуя похмельным мукам соседа. Сама вдова была одета в траур и ни на кого не обращала внимания.
Сазонов пришел с Виталием Акентьевым и еще двумя операми своей бригады.
Близких пригласили проститься с покойным.
Михаил Логинович увидел еще одного гостя. Появился и присоединился к скорбной группе Бирюков Валерий Яковлевич.
Он тоже был одет в темный костюм, держался в стороне и только после окончания церемонии одним из последних подошел к вдове выразить сочувствие. Похоже, Бирюков решил, что, поскольку убитая горем Ираида Львовна не пришла на свидание, следует самому явиться на похороны ее супруга.
Очевидно, сестра Ираиды Львовны о нем уже слышала, потому что поздоровалась вежливо и посмотрела с интересом. Сазонову доложили, что накануне Сорокина заходила к сестре за сумкой и, наверное, рассказала историю об испорченном платье.
Могилу засыпали. Из динамика усилителя, при помощи которого Сазонов слушал разговор Бирюкова с Ираидой Львовной, было слышно, как тот выразил ей сочувствие и сожалел, что госпожа Сорокина до сих пор не предоставила ему возможность восполнить материальный ущерб, нанесенный в ресторане.
Ираида Львовна скорбно ответила, что сейчас не может говорить об этом, но завтра обещает быть в 16 часов в том же ресторане, в котором они познакомились.
После этих слов Ираида Львовна удалилась, не дослушав горячих слов благодарности, которые ей вслед говорил Бирюков.
Самое важное Сазонов услышал минуту спустя, когда с ним поравнялись две пожилые женщины, соседки Сорокиной по дому. Обе, конечно, старые сплетницы, но порой и сплетня в расследовании дела об убийстве играет большую роль.
— Бесстыдная баба! — гневно, но тихо говорила одна другой. — Не может даже во время похорон прилично себя вести. Я ее с этим мужиком уже видела в прошлом году. Ворковали, как два голубка! Вот времена пошли! Любовник на похороны мужа приходит!
Сазонов сделал знак Виталию, тот понимающе кивнул, и через час старая сплетница уже сидела в кабинете у старшего следователя.
— Я в этом доме, как его построили, так и живу, — сказала Евдокия Лаврентьевна. — И Гошу хорошо знаю. Женился он давно, а женушка у него, прямо скажу, нехорошая женщина. У нее, правда, раньше хахалей не было. Но с этим, который на кладбище пришел, я их видела три раза. Один раз еще в прошлом году. Они в сквере недалеко от фонтанчика сидели, миловались, а я мимо прошла. Так они на меня даже внимания не обратили. Потом еще один раз по Ленина под ручку шли, она все смеялась, будто он ее щекотал. И недавно я из дома выходила, он ее провожал.
— Спасибо вам огромное, Евдокия Лаврентьевна! — сказал Сазонов и добавил: — Только вы никому о нашем разговоре не рассказывайте! Во-первых, сами знаете, мафия в городе орудует, а во-вторых, мы важное дело расследуем и в крайнем случае за разглашение тайны можем задержать вас!
Последняя угроза, очевидно, подействовала на нее сильнее, чем слова о мафии. Евдокия Лаврентьевна перекрестилась и поклялась, что никому о встрече со следователем не расскажет.
Теперь Сазонову стало более или менее ясно, что Бирюков и вдова не только давно знакомы, но и по каким-то причинам после смерти Сорокина постарались скрыть свое знакомство. Хорошо разыгранный спектакль почти удался.
Следователь стал ждать донесений агентов, которые работали за Сорокиной и Бирюковым.
Скоро стали поступать сообщения.
Бирюков встретился с Ираидой Львовной около магазина «Афродита», где после нескольких примерок Валерий Яковлевич купил своей приятельнице дорогое импортное платье. После этого они расстались. Сорокина вернулась домой и никому не звонила до вечера. Бирюков отправился на работу, а вечером поехал к себе. Сорокина вышла из дома в 18 часов. Одета была вовсе не в траур. Напротив, теплая июньская погода позволила надеть самое легкое одеяние, какое только можно было носить в это время года.