Джерри был прав. В этом старом фермерском доме действительно хватало работы, но Джеральд ни разу не вызвался помочь. Частью из неприязни к черной работе, частью из-за того, что не любил этот дом. После их женитьбы он планировал перебраться в жилище попросторнее, и возиться с ремонтом, когда они все равно переедут, казалось ему глупым. Но хотя со свадьбой вопрос был решенный, насчет дома их мнения расходились. А тут ни с того ни с сего он готов засучить рукава и стать мастером на все руки. И это несмотря на больную ногу.
— Да нет, не стоит. Я как-нибудь сама займусь делами по дому.
Но это «как-нибудь» Джерри не понравилось. Он уговорил ее показать, где лежит инструмент, и собирался после завтрака взяться за работу. А пока, сидя на диване так, чтобы видеть Ким, решил вернуться к недавней теме. Чем больше он узнает о ней, тем легче ему будет выполнить задание. А потеря памяти — удобный предлог для расспросов.
— Ты так и не ответила мне. Расскажи о своей семье.
Ким рассказала ему о Максвелле, своем отце, о его молодой жене Кармен, своей мачехе. Рассказала, что у родителей она единственный ребенок, нет ни братьев, ни сестер.
Джерри слушал, внимая приятному звучанию ее голоса и чувствуя себя удобно в этой теплой комнате. Куда ни глянь, во всем ощущалось присутствие Ким. От обстановки, простой и незатейливой, веяло в то же время благородством классики. В целом создавалось ощущение уюта и тепла. Старый, выкрашенный белой краской каркасный дом стоял посреди участка в сорок акров. Половина всей территории оставалась свободной. Небольшой пруд за домом, рядом сарайчик, который служил убежищем диким гусям и уткам.
По обстановке жилища можно было судить и о самой хозяйке. Голубого цвета диван и кресло манили забраться на них с ногами. Деревянная мозаика пола и панели на стенах создавали ощущение близости к природе, а кружевные занавески и пушистый, кремово-голубых тонов ковер смягчали общее впечатление суровости.
Частенько наведываясь в библиотеку, Джерри выяснил, что Ким читатель разносторонний. Ее занимало все — от классики до научной фантастики, мистики и любовных романов. Среди прочих книг он обнаружил Библию. Его порадовало, что она имела изрядно зачитанный вид.
Ким рассказывала о процветающем пекарском деле отца, о том, что их выпечку покупают в трех штатах. Джерри в это время засмотрелся на картинки с лошадьми, украшавшие стены. На каминной полке стояла фотография в рамке. Запечатленная на ней маленькая девочка сидела верхом на пони, а рядом стоял мужчина и улыбался малышке с высоты своего роста.
Ким рассказывала о предстоящем расширении компании, когда Джерри внезапно сменил тему:
— А почему ты не держишь в сарайчике лошадей?
Ким откинулась на спинку дивана, мечтательно возведя глаза кверху.
— Я для того и купила этот участок — искала местечко, где можно было бы держать их. Мне всегда хотелось иметь лошадей. Но дела, связанные с расширением компании, занимают у меня все время. Я не в состоянии держать даже одну лошадь. Да чего там — кошку не могу завести.
— Как долго ты будешь работать над этим расширением?
— Полгода, год, два… как выйдет.
Джерри задумчиво почесал голову.
— Знаешь, я тут заметил розовый куст рядом с домом. Ты хоть раз останавливалась, чтобы вдохнуть аромат цветов?
Вопрос застал Ким врасплох. Задай его Джеральд до аварии, она приняла бы все за шутку.
— И это ты спрашиваешь меня о розах? Невероятно.
Джерри улыбнулся. И сразу стала заметна ямочка на левой щеке. Щеке, заросшей щетиной.
Ким никогда еще не видела его небритым. Он выглядел как-то по-другому, словно стал сильнее. Не сравнить с чисто выбритым, в деловом костюме мужчиной, к которому она привыкла. Темная щетина делала его голубые глаза еще бездоннее и резко очерчивала нижнюю челюсть.
— Ты удивлена?
— Конечно! Трудоголик несчастный… еще смеет упрекать меня. Вот уж поистине: горшок над котлом смеется, а оба черны. Сам же и втянул нас с отцом в эту канитель с расширением компании.
Когда Джерри понял, о чем она, то задумался.
— А что, я работал с вами в одной компании?
— Да, — осторожно подтвердила Ким, — и трудился над проектом больше, чем мы с отцом вместе взятые.
— Правда? Ну что ж, стоит изменить свои взгляды.
— Стоит, как же! — Врач даже не был уверен, сможет ли Джерри вспомнить себя такого, когда память окончательно вернется к нему. Ким не сомневалась, что, едва это произойдет, он сразу же станет прежним Джеральдом. А сейчас он не уверен в себе и как будто даже потерян. Отсюда и это новое отношение к ней.
— Да нет же, я серьезно.
Джерри коснулся ее руки. Ким вздрогнула от теплого прикосновения. Да, сейчас он кажется таким милым… Но как милый щенок вырастает во взрослую собаку, так и Джерри вскоре потеряет всю свою невинность и обаяние. Ким подозревала также, что он вернется к той женщине, с которой встречался. Джерри заметил, как она дернулась, и убрал руку.
— Похоже, у тебя и Джеральда… у нас разные взгляды. Невозможно любоваться прекрасным, когда только и думаешь, как бы побольше заработать.
Ким пристально вгляделась в него. Те же лицо, волосы, фигура, те же жесты. Не знай она всего, подумала бы, что перед ней близнец Джеральда. Добрый Джеральд.
— Неплохо бы нам сходить в церковь в воскресенье, — продолжил Джерри. — Побыть наедине с самими собой и покаяться Всемогущему. Мы забываем о том хорошем, что Он делает для нас. Уж я-то знаю, Ему совсем не нравится, когда люди забывают о Нем.
— В церковь?
— Ну да. Такой домик со шпилем и цветными витражами в окнах, — напомнил он, будто это у нее память не в порядке. — Можешь называть его храмом, если тебе так больше нравится.
Ким давно уже не посещала церковь. Во всем виноват этот проект. Либо она работает по воскресеньям, либо слишком устает, чтобы вставать к заутрене, и потому просыпает службу. Джерри, видимо, ощущал пустоту в своей душе и искал, чем бы ее заполнить. Может, если он обретет душевное спокойствие сейчас, оно останется с ним и после выздоровления.
— Хорошо, — согласилась она. — Мы пойдем в церковь в воскресенье, но при одном условии: сначала ты побреешься.
Наступило утро воскресного дня. Ким приготовила пену для бритья, новый бритвенный станок и оставила все в ванной у раковины, а сама села в гостиной. Перед тем, как собираться в церковь, она хотела почитать газету.
И тут же услышала:
— Это женская бритва… — Последовала пауза. — Она розовая.
— Ну и что? — отозвалась Ким. — Ею прекрасно можно побриться.
— А парень из телевизора говорил, что мужчине необходим станок с подвижной головкой.
Ким поднялась и, плотнее запахнув халат, направилась в ванную, пытаясь успокоиться. Ничего, через неделю-другую он вернется к себе. И она снова заживет спокойной, размеренной жизнью.
Ким дошла до середины коридора, когда Джерри увидел ее и улыбнулся, продолжая водить бритвой от одного уха через подбородок к другому.
Ким вскрикнула от ужаса.
— Господи, ты же так горло себе перережешь! Дай сюда.
Он послушно отдал ей бритву. Ким протянула руку, чтобы промокнуть кровь у него на подбородке кусочком туалетной бумаги.
— Смотри, я покажу тебе, как это делается. — Джерри с готовностью повернулся к ней, и она поднесла к его лицу бритву. — Рукой надо водить мягко, аккуратно, короткими движениями. Иначе ты будешь выглядеть так, будто побрился рубанком.
Рядом с ней он казался таким высоким… Даже когда сутулился, опираясь на костыли. Ким было неудобно брить его — вытянутые руки уже болели от напряжения. В конце концов она опустила их.
— Что-нибудь не так? — забеспокоился Джерри.
И вопросительно сдвинул брови. Ким тут же вспомнила, как тянуло ее к нему. Это произошло, едва она увидела Джеральда. То была слепая страсть, но и она не шла ни в какое сравнение с тем почти животным желанием, что мучило ее сейчас. Джеральд выглядел все так же. Только шрам над бровью да следы синяков по всему телу. И все же что-то в нем было другим. Как-то странно он смотрел — будто запоминал ее облик до мельчайших черточек.