Оставшиеся на ногах пассажиры вытаскивали на шоссе тех, кто не мог идти самостоятельно. Ася изрезала пальцы, вытаскивая остатки стекол из покореженных окон, чтобы очистить путь для тех, кто оказался в опасной ловушке, и не мог выбраться. Разорвав несколько мужских футболок, безропотно предоставленных в их распоряжение, девушки наскоро перевязывали раненных, промывали неглубокие раны остатками теплой минералки.
Голова у нее кружилась, дышать становилось все труднее, воздух уплотнился настолько, что почти каждый вздох застревал в пересохшем горле и его приходилось с усилием проталкивать в легкие.
Наконец-то, прилетели спасатели на вертолетах, тяжело пострадавших отправляли по воздуху. Подъехали машины скорой помощи, натужно завывавшие сиренами и слепящие вспышками мигалок. В них погрузили тех, кто не нуждался в экстренной помощи.
Как только из автобуса вынесли последнего человека, груда покореженного металла, пластика и стекла устало ухнула и опасно накренилась. Примятое тяжестью дерево протяжно вздохнуло, освобождаясь от непомерной ноши и пытаясь вернуть прежнюю форму. Пустой автобус перевернулся на крышу и, ускоряя движение, заскользил прочь по откосу, и на очередном ухабе со скрипом и грохотом рассыпался на части.
Асю, наскоро обработав порезы, увели наверх. Она вспомнила, как за спиной в уже почти кромешной темноте, санитары привычно-сноровисто паковали в специальные мешки трупы, и вновь ужаснулась, как тогда. Даже холодок по коже пробежал вдоль позвоночника.
Оставшихся на ногах людей, рассадили по легковушкам и повезли в город. Асю с подругой забрала семейная пара на старенькой иномарке, молодой мужчина-водитель закутал их в мягкий клетчатый плед, а его заботливая жена силой всунула им в руки по бутерброду и налила обжигающий кофе, и они рванули с места происшествия. Третьей подруге повезло гораздо меньше, ее со сложным переломом голени увезла скорая.
Автомобиль успел миновать роковой поворот, вместо сбитых столбиков ограждения зияла черная беззубая дыра провала, когда внизу, глубоко в ущелье, раздался оглушительный взрыв. Ночь полыхнула огнем, рассыпавшимся на мириады искр, на асфальт полетели горящие ошметки покореженного металла и пластика…
- Продолжать, или достаточно? – поинтересовался ангел, перелистывая неизвестно откуда появившийся в руках блокнот, - у меня все зафиксировано, когда имеешь дело с объектом повышенной опасности, мало быть все время начеку, еще приходится строго вести отчетность, на случай разбирательств в Комиссии по расследованиям.
Он снова ее удивил, и, хотя в глубине души остались еще сомнения и опасения злого розыгрыша, интерес к неизвестному и загадочному побеждал слабые доводы разума.
- Что, значит объект повышенной опасности? - торопясь вынырнуть из омута тяжелых воспоминаний, недовольно поинтересовалась Алиса, - а еще какие есть? Пониженной?
- Там сложная градация, только для внутреннего употребления, тебе ни к чему, - ангел снова напялил на нос зеркальные очки, и внимательно взглянул на нее поверх идеально отполированных стекол, а потом смилостивился и пояснил, - у каждого ангела-хранителя не один объект, а от нескольких десятков до нескольких тысяч, в зависимости от опыта и категории подопечных…
- Раз ты здесь, - засомневалась она, - это неспроста. Значит, мне опять что-то угрожает?
- Тот парень, к которому ты собираешься на свидание, он мне не нравится, - все также спокойно, без эмоций, заявил ангел.
- Ты мне - не мамочка, - с вызовом печатая каждое слово заявила Ася, пересела с подоконника на кресло, вздохнула, и, вспомнив о репутации сердцееда и предупреждениях подруг, чуть тише добавила, - он никому не нравится…
Ангел устало протер лицо рукой, снял очки, посмотрел на свет стекла и принялся методично протирать их носовым платком. Ася занервничала.
- Ну, что с ним не так? – вежливо и даже слегка заискивающе поинтересовалась она.
- Дело не в нем, - вставляя в одно ухо телефонный наушник, безразлично пояснил он, не глядя на нее, - понимаешь, у него ангел-хранитель новенький – салага, из молодых, плохо обученных.