– Донья Мария-Изабель Корсо.
Малко склонился над длинной, тонкой, пахнущей духами рукой. Подняв глаза, он увидел жемчужное ожерелье, окаймляющее аристократическую шею, неестественно четко очерченный чувственный рот; под вуалью угадывались черные миндалевидные глаза.
Донья Мария-Изабель Корсо была очаровательна. И очень странно одета. С двусмысленным выражением на лице она на несколько секунд задержала на Малко свой взгляд и произнесла низким мелодичным голосом:
– Прошу меня извинить, я страшно спешу.
Она важно пересекла гостиную и вышла; шуршание нейлоновой ткани легкой приятной дрожью отдалось в позвоночнике Малко.
Последовала неловкая пауза. Хуан Эчепаре почесал шею.
– Ваша подруга восхитительна, – сказал Малко.
Заметив иронию в золотистых глазах, Хуан Эчепаре отвернулся. Однако у Малко были другие заботы. Он догадывался, что консул может ему помочь. Но парагваец боялся. Надо его немного расшевелить.
– Я тоже представляю ЦРУ, – подчеркнул Малко. – Так же, как и два моих друга. Я хочу найти Рона Барбера. Даже если для этого потребуется перебить всех тупамарос в Монтевидео.
Эти мужественные слова, по-видимому, успокоили парагвайского консула. Он обменялся взглядом с Лаурой Иглезиа. Молодая женщина тут же вступила в разговор:
– Думаю, мы можем довериться сеньору Линге.
Поглядывая на Малко, парагвайский консул заерзал на диване, явно чувствуя себя неловко.
– Это очень щекотливый вопрос, сеньор, – вымолвил он. – Очень, очень щекотливый.
Малко перебил консула:
– Благодаря вам я смогу выиграть время. Рон Барбер работал не в одиночку. В «Компании» имеются полные отчеты о его деятельности. Мне достаточно будет их запросить.
Хуан Эчепаре пристально взглянул на Малко:
– Вы действительно представляете ЦРУ...
Малко улыбнулся.
– Во всяком случае, я работаю на «Компанию», и посол может вам это подтвердить.
Парагваец внезапно решился.
– Полиция Монтевидео действует из рук вон плохо, – сказал он. – До приезда сеньора Барбера они мало чего добились в борьбе против боевиков. Тогда сеньору Барберу пришла в голову мысль последовать примеру Бразилии и создать для эффективного противодействия тупамарос что-то вроде эскадрона смерти.
Малко смотрел на него холодным взглядом, и парагваец говорил неуверенно.
– В каком качестве вы помогали Барберу? – спросил Малко сладким тоном, слегка перебарщивая.
– Сеньор Барбер нуждался в надежных людях. Я вызвал из Асунсьона двух парней. На них можно положиться. Некоторые из столичной гвардии тоже согласились с нами сотрудничать. Дело ведь сугубо добровольное, не так ли?
Да, это явно была не Армия спасения.
– Как вы назвали вашу организацию?
– "Команде касса тупамарос", – вполголоса поведал консул.
Малко уже смекнул, что к чему. Однако ему хотелось копнуть поглубже. Он ободряюще улыбнулся дипломату. Лаура Иглезиа смотрела ему в рот.
– Ваша деятельность принесла плоды? – непринужденно спросил он.
Хуан Эчепаре все больше и больше нервничал. Он повернулся в сторону двух охранников, валявшихся в гамаках за верандой.
– Думаю, нам удалось оказать стране важную услугу, – скромно сказал он. – Боевики стали принимать нас всерьез.
Выражение лица у него было такое гнусное, что Малко сразу все понял. Эта их организация напомнила ему о другом.
– Во Вьетнаме, – медленно произнес он, – ЦРУ осуществило программу «Феникс», которая ставила своей целью физическое уничтожение командного состава армии вьетконговцев. Принятые меры выходили, скажем так, за рамки законности. У меня сложилось впечатление, что такие же цели преследует и ваша организация.
Было слышно, как тихо пролетел ангел. С крыльями, обагренными кровью. Парагвайский консул уставился на кончики своих ботинок. Луара Иглезиа сняла ногу с колена. Крис кашлянул.
– Вроде того, – вымолвил Хуан Эчепаре глухим, еле слышным голосом.
Призвания убийцы у него явно не было.
Второй стакан неразбавленного виски развязал парагвайскому консулу язык. Перегнувшись через стол, он сказал Малко:
– Понимаете, арестуешь тупамарос, а они тут же убегают. А смертной казни в Уругвае нет... И тогда...
И тогда он вместе с ЦРУ ее восстановил. Частным порядком и на благо народа... Облегчив душу признанием, дипломат разоткровенничался. Теперь Малко знал об этой организации все. Американцы поставляли деньги и оружие, а Хуан – исполнителей. Своего рода программа «Феникс», только с меньшими затратами, ведь Уругвай – страна небольшая. Лаура Иглезиа оказалась страшной женщиной, прямо жандармом в юбке. Больше всего она сожалела о том, что ей ни разу не привелось своими руками пытать боевика...
Нечего сказать, милое создание.
Малко подумал о том, в какую беду попала Морин Барбер. Знала ли она, что ее муж руководил предприятием по планированию политических убийств? А ведь его, без сомнения, поэтому и похитили.
– Сколько таких акций вы провели? – поинтересовался Малко.
– Одиннадцать.
Лаура скромно потупила взор.
– Двенадцать, – поправила она. – Сеньора Кат...
– Ах да, правда, – воскликнул Хуан Эчепаре, – но тут случилась накладка. Эта была наша первая акция. – Он понизил голос. – Энрике сплоховал. Перенервничал и нечаянно убил жену намеченной жертвы. Такая жалость. Все газеты об этом писали.
Расследование, разумеется, зашло в тупик. Спасительным образом раз и навсегда.
Малко различил огонек брезгливости в серо-голубых глазах Криса Джонса.
– Кто такой Энрике? – спросил он.
Хуан Эчепаре кивнул в сторону веранды.
– Толстяк с усами. Славный парень. Он давно уже у меня на службе. Я ведь работал с Барбером еще в Асунсьоне. Другого зову Анджело.
Малко с трудом скрыл свое отвращение.
– В следующий раз Энрике был точнее?
Хуан Эчепаре ответил лукавой и довольно мерзкой улыбкой.
– Конечно, конечно, но прежде всего мы изменили тактику. В полицейском управлении сказали, что убийство на глазах у всех вызывает дурные последствия. Тогда Барберу пришла в голову счастливая мысль. Вместо того, чтобы убивать, организовывали похищения...
Да, такова была ирония судьбы.
– А потом? – вежливо осведомился Малко.
– Мы их никогда не пытали, – уверил консул. – Они не страдали. Анджело и Энрике укладывали тело в старую бочку со свежим цементом и бросали в Рио-де-ла-Плату. Где илистое дно и достаточно глубоко...
Час от часу не легче: американские спецслужбы позаимствовали методы у мафии. С учетом цен на цемент и использованные бочки такая практика не должна была обременять бюджет.
Восприняв молчание как критику, Хуан Эчепаре уточнил:
– Как бы то ни было, следов никаких не остается. А если тело не найдено, никто не может доказать, что человек умер.
Блестящие операции. И ужасные. И при этом Рон Барбер безусловно оставался добросовестным работником, хорошим отцом семейства и патриотом. Малко предпочел больше об этом не думать, ему хотелось как можно быстрее убраться отсюда в свой замок. И пусть волки перегрызут друг другу глотки. Он бросил взгляд на двух охранников, загорающих за верандой. Тихие люди, но они сеют ужас.
Чтобы побороть неприятное чувство, ему пришлось вспомнить о берлинской стене, о большевистской лжи, о жестоком насилии в советском мире концентрационных лагерей. Самураи в древней Японии тоже не всегда и не во всем одобряли то дело, которому служили.
– Кто следующий в вашем списке? – спросил он.
Хуан Эчепаре покачал головой.
– Не знаю. Решения принимал сеньор Барбер. Он собирал сведения. Я знаю только, что он хотел узнать, кто скрывается под кличкой «Либертад», чтобы его убрать. Один из главных руководителей боевиков. Нам неизвестно, кто этот человек.
По-видимому, Либертад их упредил. Нанес ответный удар. Вместо кристально честного работника, похищенного страшными боевиками, Малко обнаружил две террористические организации, сцепившиеся друг с другом в смертельной схватке.