Она, казалось, не удивилась вопросу незнакомого человека, не приостановилась, не повернула головы, а продолжала идти, и лишь когда Цветков уже уже потерял надежду услышать ответ, тихо проговорила:
-У мамы сегодня день рождения, я попросила помолиться за нее, сама не умею.
Он знал, что родители ее погибли в первые дни войны от снаряда, попавшего в дом, что она сирота, и жалость к ней опять сжала его доброе сердце. Он уже шел рядом, старательно подстраиваясь под ее шаг, и твердо знал, что отныне его место здесь, около нее. Они молча спустились с горки, и все это время Цветков мучительно искал и не находил слов для продолжения разговора, поэтому был несказанно рад, когда она вдруг добавила к уже сказанному:
-В этот день мама всегда пекла пироги.
Голос ее предательски дрогнул, и по бледным щекам потекли ручейки слез. Она не вытирала их, и Цветков впервые подумал о ее какой-то безмерной усталости, от которой, казалось, у нее не было сил даже поднять руку. Он остановился и придержал девушку за рукав, как бы принуждая сделать то же самое. Она остановилась, но так и не подняла на него глаз. А Цветков, сам не ожидая от себя такой прыти, заговорил, боясь остановиться:
-Послушайте, Александра, я хочу пригласить Вас в гости. Я с теткой живу. Сегодня, по случаю воскресенья, у нас шаньги с картошкой. Конечно, это не пироги, но все же... Тетка будет очень рада, если Вы придете, и я тоже буду рад, - упавшим голосом закончил он.
Она молчала, даже не удивившись, что он знает ее имя, и Цветков понял, что совсем не убедил ее и должен еще что-то сказать, чтобы она не смогла отказываться. Это был его шанс, и он должен был использовать его, иначе... Что могло быть иначе, он боялся и думать, и, преодолевая застенчивость, вновь заговорил:
-Посмотрите на меня. Меня зовут Василием. Я Вас уже видел и очень хочу с Вами познакомиться. А шаньги у тетки очень вкусные. Вы когда-нибудь шаньги ели? Ну, пожалуйста...
Последние слова юноша произнес таким просительным тоном, что удивился сам. Красноречие его иссякло, оставалось только ждать ее решения. Она, наконец, вытащила из варежки руку и тонкими бледными пальцами провела по щекам, вытирая их, потом подняла на него глаза, казавшиеся еще большими на худом лице, и тихо проговорила:
-Вы ведь меня совсем не знаете, если бы знали, так, наверно, и не пригласили бы... Я ведь здесь на поселении.
Цветков неожиданно рассердился на себя и на нее и довольно резко произнес:
-Послушайте, мы только один раз говорим об этом и больше никогда... слышите, никогда... Я все знаю, а чего не знаю, так того мне и знать не положено. Я на войне тоже не в игрушки играл и в людях немного разбираюсь. Вам не надо ничего объяснять, ничего бояться, ни о чем плохом думать, я только приглашаю Вас в гости к нам с теткой. И все...
Она продолжала смотреть на него, опять не высказав удивления, что он знает и о ее судьбе, потом так же тихо сказала:
-Да не волнуйтесь Вы так, я согласна.
Красноречие опять покинуло Цветкова, и они молча пошли по направлению к его дому. Да и о чем было говорить? О прошлом - нельзя, о будущем - рано, а общее настоящее было так коротко, да и подобное знакомство как-то не располагало к легкости в общении.
Тетка встретила их радостно, да и было отчего: такое счастье, что Васенька с войны живым вернулся, так вот и девушку в дом привел, видать, услышал Бог ее молитвы. Она тут же сообщила, что звать ее следует Егоровной, велела девушке снять валенки и протянула ей теплые толстые носки, потом посадила ближе к теплому боку печи, а сама стала накрывать на стол, ведь время подходило к обеду. Узнав от Василия, что у погибшей матери Александры сегодня день рождения, поставила на стол маленький графинчик с водкой. За помин души выпили молча, ни Василий, ни тетка не задали ни одного вопроса, да и о чем было спрашивать... война ведь никого стороной не обошла. После рюмки водки, борща, жареной картошки и чая с шанежками у девушки стали слипаться глаза, и Егоровна, видя это, увела девушку в свою комнату, постелила ей на маленьком диванчике и велела прилечь отдохнуть.
Проснулась Александра лишь поздно вечером. Все это время Василий сидел на кухне, курил, пробовал читать, иногда зачем-то подходил к двери комнаты, где спала Александра, словно пытаясь услышать ее дыхание, но, разумеется, ничего не услышав, брел опять на кухню. Он размышлял о том, как неожиданно вошла в его жизнь эта тоненькая девушка с измученной душой, и какое, оказывается, простое это счастье - была бы она всегда рядом, а он бы каждую минуту думал и беспокоился о ней.
Александра наконец-то вышла из комнаты и, смущенно улыбнувшись, попросила:
-Пожалуйста, не обижайтесь, что я проспала целый день. Устаю очень... Хорошо тут у вас, спокойно.
Она прошла на кухню и села возле стола. За окном было совсем темно, на стене размеренно тикали ходики, старая толстая кошка спрыгнула с печи и, видимо, приняв девушку за свою, устроилась у нее на коленях. Василий с каким-то умилением смотрел на все еще сонную гостью, и происходившее начинало нравиться ему все больше, потому что казалось, что Александра жила здесь всегда. Она же осторожно погладила замурлыкавшую кошку, посмотрела смущенно и виновато на Василия и еще раз извинилась.
Глупая, нашла за что, ведь это были одни из его самых счастливых часов. Сердце Цветкова вновь сжалось, и он неожиданно для себя заговорил о том, о чем боялся и подумать:
-Я знаю, как Вам тяжело приходится здесь, я все понимаю. Чего ж одной по свету мыкаться? Выходили бы Вы за меня замуж, был бы свой дом и плечо...
Он вконец запутался в мыслях и словах, потому что о многом хотелось ей сказать, но это оказалось делом непростым, объяснить ей, что он для себя уже все решил. Юноша стал медленно и мучительно краснеть, по привычке потирая пальцы, осознавая, как некрасив в эту минуту, но все же сумел взять себя в руки.
-Вы бы никогда об этом не пожалели... Я буду Вам за отца и за мать... Я буду хорошим мужем...
Она как-то грустно смотрела на него, и Цветков с ужасом подумал, что все испортил, что, наверное, не стоило говорить этого хотя бы сегодня, но он ничего не мог с собой поделать, не мог заставить себя подождать хотя бы день. Александра по-женски тихо вздохнула, осторожно убрала с коленей кошку, подошла к нему, поцеловала в щеку и очень серьезно произнесла:
-Спасибо Вам за все. Я подумаю.