Мы сидели на веранде в полной тишине, прерываемой лишь отдалённым гулом судов и лёгким шелестом листвы. Отец пил виски, а я нечто сладкое и лёгкое со вкусом винограда. Это нечто, ударяя в голову, приятно расслабляло. Я не надеялась на откровенный разговор, но всё-таки рискнула.
— Скажи, папа, почему ты сдал меня в приют?
— В приют? ― густые брови отца поползли верх. ― Ты не котёнок. Я поместил тебя в частную школу, в очень дорогую школу с безупречной репутацией. До тебя там учились отпрыски женского пола многих титулованных особ.
Я пододвинулась к отцу ближе и прошептала:
— Папочка! Там просто ужасно. Я не могу читать книги, какие хочу, не могу смотреть фильмы, которые мне нравятся. Мне и сотовый иметь не положено. Мою электронную почту просматривают, я даже в туалет хожу по расписанию.
Отец улыбнулся.
— Не преувеличивай, малышка.
Да, наверное, я зря затеяла весь этот разговор, но меня понесло.
— Не преувеличивай? Да я преуменьшаю. Мои ровесницы встречаются с мальчиками, ходят в кафе, танцуют… А я… А ты… Ты хоть понимаешь, что похоронил меня вместе с мамой?
Я вскочила со стула и кинулась прочь, чтобы выплакаться без свидетелей, но папа поднялся и, схватив меня за руку, притянул к себе.
— Прости, девочка. Я даже не представлял, что тебе там так плохо. Почему ты мне сразу не сказала?
Я тихонько всхлипывала.
— Я пыталась. Помнишь, что ты ответил? «Это капризы, детка, скоро ты привыкнешь!» Но я не привыкла. И это не было капризами. Я жила в аду девять лет, а, когда возвращалась на каникулы, ты вечно куда-то уезжал. У тебя даже не было времени со мной поговорить. Смотри. ― Я протянула правую руку, на которой у запястья красовались тонкие розовые шрамы. ― Знаешь, что это? Следы от розг. Такие же у меня на спине. Показать?
Я заскулила, вспомнив последние дни учебного года…
― Эва Коуэл! Вставай!
Я только съёжилась в постели.
― Вставай немедленно.
Сильные руки сорвали с меня тонкое одеяло, жгучая боль пересекла спину. Боже! Как я ненавидела мисс Сару Болтон, старшую надзирательницу. Прикусив губу, я старалась сдержать стон.
― Ты немедленно идёшь со мной в карцер.
Я присела на кровати.
― Теперь за что?
Женщина швырнула к моим ногам пакет с книгами.
― Твои?
Я кивнула.
― Тогда пошевеливайся!
Двухтомник «Крнсуэло» Жорж Санд и «Графиня Рудольштадт».
― Ты запустила учёбу, Эва Коуэл. Не рано ли развлекаться эротическими романами?
Я просто открыла рот от изумления.
― Эротическими? Бред. Это же классика!
Женщина пропустила мою реплику мимо ушей.
― Ты не только читаешь этот кошмар сама, но и развращаешь своих подруг.
Спорить было бессмысленно. Разъярённая мисс Болтон визжала и брызгала слюной. А это было хуже трёхдневного пребывания в карцере. Я потянулась за фланелевым халатом.
― Не сметь. Ты проведёшь там сутки, в одной сорочке…
― Папа! Ты мне не веришь?
— Этого не может быть, детка. ― Отец осмотрел мои шрамы. ― Как долго это продолжается?
Я опустила голову.
— Все девять лет. Я даже посчитала, что в общей сложности провела в карцере восемьдесят два дня. Но это неважно. Я бы смогла выдержать и не такое, я сильная. Меня медленно убивал моральный прессинг.
Отец отвернулся и вышел во двор.
— Мне нужно сделать пару звонков.
Немного успокоившись, я вновь уселась за стол. Боже! Зачем я всё ему рассказала? Знала ведь, что папе нельзя волноваться. Вот сейчас давление подскочит! К моему удивлению, отец вернулся совершенно спокойным. Таким ледяным спокойствием от него веяло только после похорон мамы.