Такие разговоры Дэнни вел чуть ли не через день. Они давали ему заряд духовной энергии. Иногда он отправлялся в бар сразу же после исповеди. Дэнни знал, что после пары рюмок он снимет девицу, отвезет ее домой и будет грешить, пока не выдохнется. Сегодня был как раз такой вечер.
В этот раз он осушил четыре двойных виски подряд. Щеки его покраснели, он чувствовал, как тепло разливается по всему телу. Воспоминания о недавней исповеди ушли в прошлое. Он начинал себе нравиться. Такое расположение духа было самым опасным. Оно значило, что выпивка сделала его достаточно самоуверенным, чтобы приблизиться к женщине.
— Похоже, мне хватит? — спросил он бармена, перевернув свой стакан вверх дном.
— Ты выпил четыре двойных. Это на один двойной больше, чем «хватит».
— Спасибо, Фрэнк. Я всегда считал тебя честным парнем. Скажи, а другие бармены тоже такие честные?
— Только с полицейскими.
Дэнни хихикнул.
— Эй, эй, Фрэнк. Тише. Шлюхи могут нас услышать. Что я тогда буду делать ночью? Кто ляжет в постель с полицейским?
— Ты не похож на полицейского. Ты похож на…
— Ладно, ладно, все знают, на кого я похож. Это их и возбуждает. Они словно прыгают в постель к святому. Они просто трепещут от этого.
Недалеко от музыкального автомата завитая блондинка разговаривала с маленьким мужчиной — нос кнопкой и очки в роговой оправе. Она отвернулась от своего собеседника и улыбнулась Дэнни. Полицейский ответил ей тем же, слез со своего табурета и, пошатываясь, дошел до их столика.
— Мистер, я надеюсь, вы не собираетесь в постель с этой девицей, поскольку я намерен ее арестовать.
Он показал свой полицейский значок и распахнул куртку, чтобы был виден пистолет.
— Это моя жена, — несколько поспешно закричал мужчина.
— Да, — подтвердила женщина, — это мой старикашка. — Она достала сигарету и улыбнулась. — Тебе что-нибудь нужно, Дэнни?
— Я только хотел узнать…
— Дай мне пару минут, чтобы припудриться, хорошо?
Человечек ошарашенно переводил взгляд с одного из них на другого. Прошла пара минут, прежде чем он понял, что его место заняли. Когда до него это дошло, он обиделся.
— А как же я? — спросил он, когда девица уже направлялась в дамскую комнату.
— Завтра, Бенни. Во всяком случае, сегодня это тебе не по карману. Я знаю, когда у тебя получка — раз в месяц. Именно тогда у тебя бывает прилив сил, не чаще. И как раз после моих месячных. — Она толкнула боком дверь и одарила его фальшивой улыбкой.
Дэнни навис над столом, сверху вниз глядя на человечка. Ему показалось, что он прочел в его глазах облегчение от того, что его избавили от проститутки. Может быть, у него те же проблемы, что и у Дэнни? И он постоянно испытывает те же муки? Может, этот малый благодарен за то, что ему не придется спать сегодня с Ритой? Дэнни решил, что должен поговорить с ним по душам. Возможно, они помогут друг другу, так сказать, проявят сексуальную солидарность.
— Эй, — сказал Дэнни после паузы, — ты католик? Католикам же это нельзя.
Человечек прищурился.
— Откуда вы свалились, мистер? Я не католик, не полицейский, и я хочу Риту сегодня ночью. Ты думаешь, вам, фараонам, разрешено расталкивать всех без разбора?
Дэнни был разочарован. С протестантом говорить бестолку. Ему неведомы те угрызения совести, которые испытывает католик. Протестантский бог легче прощает, более терпим. Он позволяет делать почти все, кроме как убивать кого-нибудь или спать с чужой женой. Да и протестантский ад значительно приятнее католического. Там, конечно, есть телевизор, лампочка около кровати, занавески на окнах и долгий период подготовки, пока черти раздувают огонь. Человечек прервал молчание.
— Вам не удастся растолкать всех, — сказал он с пафосом.
Дэнни вернулся к реальности.
— Всех нет, только таких малышей, как ты. Иди отсюда, я не хочу ее будоражить. Ты пойдешь с ней завтра, после того как получишь деньги.
Неожиданно Дэнни пришла в голову неприятная мысль, что они уже довольно долго делят Риту между собой. Он нахмурился.
— Слушай, а у тебя все в порядке? Ты надеваешь презерватив?
— Не суйся не в свое дело, — ответил Бенни, опустошив стакан.
Рита вернулась. Теперь она искренне улыбалась.
— Пойдем, котеночек.
— Скажи, он надевает презерватив? — спросил Дэнни, когда она повела его к выходу, взяв под руку.
— Кто, Фрэнк? Откуда я знаю?
— Нет, не Фрэнк, а этот парень, как его, Бенни. Ты с ним иногда ходишь. Ты его заставляешь надевать…
— Дэнни, мальчик мой, ты же знаешь, что я всегда на этом настаиваю. В наше время девушка должна быть осторожна. Кому захочется умереть?
Дэнни почувствовал облегчение.
— Хорошо, — вздохнул он, — может, пойдем ко мне?
— Дэнни, тебе не нравится делать это в машине, в отеле, у меня дома. Так где же еще мы можем остановиться? Мне, между прочим, нравится твоя квартира, детка. Там хорошо.
— Дашь мне скидку, если я подам тебе завтрак в постель?
— Никаких скидок. Я зарабатываю на жизнь, дорогой. Мне нужно платить за квартиру. Но ты бесплатно получишь нечто особенное, понимаешь, о чем я говорю? — Она сжала ему руку.
— О да, — сказал он, немного протрезвев. — Мне это нравится, правда.
— Конечно, дорогой.
Вернувшись домой, Дэнни налил вина себе и Рите, и парочка отправилась в спальню. Он стал раздеваться сам; ему не нравилось, когда кто-нибудь снимал с него одежду. Не то, чтобы он считал подобную операцию несексуальной, но его раздражали игры с галстуком или пуговицами на рубашке. Когда Дэнни раздевался, он снимал большую часть одежды сразу. Сейчас он ослабил галстук, расстегнул две пуговицы на рубашке и затем одновременно стянул с тебя рубашку, майку, галстук и свитер. Потом, не развязывая шнурков, сбросил ботинки, расстегнул молнию на штанах и одним махом избавился от брюк, трусов и носков. На нем осталась только обернутая вокруг талии портупея, потому что Рита всегда говорила, что ее это возбуждает.
Чтобы доставить ему удовольствие, Рита медленно, один за одним, снимала с себя предметы одежды. И только укрывшись одеялом, Рита сбросила с себя лифчик: она стеснялась своих обвисших грудей. Впрочем, Дэнни был добрым человеком и, боясь ее обидеть, никогда не обращал на это внимания.
Рита была теплой, мягкой толстушкой, и это очень нравилось Дэнни. От нее всегда пахло гигиенической пудрой и дешевыми духами, но после вонючей раздевалки в полицейском участке, где он оставлял одежду перед душем, даже запах недорогого одеколона казался ему прекрасным.
— О, шомпол, — сказала Рита, потрогав Дэнни под одеялом.
— Священник говорит, что мне нужно жениться, — сказал он ей.
— Что? — Долгая пауза. — Дэнни, — хрипло сказала она наконец, — ты ведь не просишь моей руки, а? Подожди, пока мы закончим, тогда и посмотрим, захочешь ли ты меня о чем-нибудь спрашивать. Ты просто слишком возбужден, вот и говоришь всякую чепуху.
— Но если я все-таки спрошу тебя, ты скажешь «да»?
— Дэнни, не хочу тебя расстраивать, дорогой, но я уже дважды была замужем, и ничего хорошего из этого не получилось. Я любила этих ребят, когда выходила за них, а уже через месяц я их ненавидела. Это просто не для меня. Хоть ты и полицейский, но ты мне нравишься. Ты хороший парень. Я не хочу тебя ненавидеть, Дэнни. Ты ведь вносишь большую часть моей квартплаты.
Он улыбнулся.
— Ты хорошая, Рита.
— Да, золотце мое. А теперь, может быть, ты придумаешь что-нибудь получше, чем пихать меня в живот?
Он нащупал руками волосы под ее мягким округлым животом. Они были влажные. Дэнни удивился.
— Эй, это тебе мой ремень натер?
Она улыбнулась.
— Нет, это все от твоих разговоров, как будто в прошлое вернулась. Добрые старые деньки, когда я занималась любовью задаром и мне это нравилось. Тогда и притворяться не приходилось. Сегодня мне приятно, Дэнни, правда.
— Не врешь?
— Начинай же, Дэнни, мне уже тяжело дышать. Потеряла весь свой профессионализм.