Импульсивность, вредная гадость! Доказал удар по ушам, сразу после разгона поезда. Хорошо, еду я куда надо, прямо в сторону Пусана с его морским побережьем.
Отсутствие билета совершенно не волнует. Нехорошие железнодорожники высадили меня из «Мугунгхва»! Теперь покатают бесплатно. «КОРЕЙЛ» не обеднеет, всё равно у них пусто в вагоне. Пассажиров мало и я вижу только клерка, сидящего в кресле немного дальше. Дядька в костюме внимательно листает газету.
Встреча с кондукторшей прошла гладко. Улыбнувшись милашке в сине-зелёной форме, я делаю морду кирпичом и жду снаружи. Дамочка щёлкает приборчиком у занятых кресел. Отмечаю окончание проверки сквозь прозрачную дверь и возвращаюсь назад, галантно уступая проход кондукторше, спешащей мимо по важным делам.
Проще простого! Теперь о ней можно забыть до следующей остановки, которые на высокоскоростном поезде очень редкие.
Ёрзая в широком кресле, я устраиваю тушку удобнее и поправляю затылком салфетку. За окном мелькают рыжие холмы. Порядком надоевший пейзаж…
Однажды мы летели сквозь темноту туннеля! Вот там разница давления шандарахнула по ушам очень качественно! Страна сплошных гор и рек, всё как есть…
Торчащие на потолке экраны показывают новости про опасных северян в ушанках и бравых защитников южан в шлемах. Стандартная агитка: «Они голодные и плохие, а мы в брониках и хорошие!». Красные звёзды мне симпатичны больше, чем пятнистые кастрюльки. Интересненько, почему…
— Хм-м… — задумчиво хмыкнув, вынимаю пластиковый пакет.
Пришло время отвлечься! Добрый доктор правильно сказал: «Своим безумием нужно делиться!». Хотя бы с бумагой. Иначе, оно способно сожрать без остатка.
Зип-замок раскрылся и блокнот упал на коленки. Ищу чистую страницу, среди необычной чуши, влетающей в голову. Мелькают рисунки из невероятных фильмов, слишком уж там буйные фантазии и непонятные истории, но иногда попадались очень смешные эпизоды, вызывающие долгий смех в темноту…
Ещё есть невероятные зарисовки из чужих жизней, к которым я не имею никакого отношения. Схемы необычных механизмов. Хитрые таблицы и ряды химических формул.
Когда-нибудь в блокноте не останется свободного места и я с превеликим удовольствием сожгу бредятину. У меня для этого и спички есть!
— Где там писало? — сердито бурчу. — Куда потерялось…
Достав огрызок карандаша, я перекладываю его в левую руку. Надо будет подточить грифель… Совсем истерся. Пока сойдёт и так…
Уверенные движения начинают вычерчивать портрет забавного чудика, который остался далеко позади. Очень хочу перенести его «правильность» на бумагу! Тогда, возможно, недавние воспоминания немного поблекнут, воплотившись в рисунке.
Использовать левую руку по-прежнему непривычно, но лишь она способна выдать настолько восхитительные картины, поражающие своей чужеродностью. Оставлять каракули правой мне гораздо удобнее и намного приятнее, но в угоду достоверности нужно потерпеть…
Готово! Парень на рисунке получился без пластыря на носу и дурацкого хвостика, за который постоянно хотелось дернуть! Ган мечтательно уставился куда-то вдаль, поджав резко очерченные губы и словно спрашивает, своим немного прищуренным взглядом: «Какого лешего, мы не пересеклись вечером, был же уговор!».
— Ай! Свали уже в туман! В край задрал!
Перебросив карандаш в правую руку, я как курица лапой вывожу каракули: «Ган доверчивый чудик».
— Ха-ха, — весело смеюсь, — очень похоже и надпись соответствует!
Прикусив язык, я сосредоточенно думаю… Нарисовать ли ему усы? А какие? Вот в чём самый главный вопрос!
(Тем временем) Особняк семьи Пак.
Большую часть спальни с атласными обоями занимает широкая кровать и дубовый гардероб. Высокое окно закрыли плотные шторы, создавая внутри комфортное затенение. Сквозь оставленную щёлку пробился солнечный луч и осветил дорогой паркет, грея взъерошенную макушку на кровати.
"Зачем так нажрался! Что на меня нашло? Происки ненормальной…" — плавают мысли в гудящей голове.
Парень прячет страдальческую физиономию и смотрит на стену со свисающим телевизором. Вчерашний вечер и большая часть ночи состоит из обрывков воспоминаний, но целый час стойки нашкодившего школьника особенно ярок.
— Кхе… — кашлянул Ган и грустно замечает: — Нуна очень изобретательна в подходе к наказаниям, этого у неё не отнимешь…