— Сумка… — покопавшись в карманах штанов, выкладываю на столик пластиковый ключ, — расчёт, чусэё.
(Чусэё [주세요] — Пожалуйста.)
В тесный номер подниматься незачем, вещи на хранении у хозяйки, которая уставилась и сердито молчит. Чего это она? Слова правильные… Кажись.
— Кто вчера устроил погром в переулке?!
— Погром? — непонятливо улыбаюсь. — Вчера?
Было дело…
— Не знаешь?
— Ания, — отрицательно мотаю головой.
Не… Точно, не я…
— Пришлось всю ночь битое стекло убирать… — сетует хозяйка.
Невинно хлопаю ресницами за тёмными стёклами. Проза жизни…
— Сегодня тоже нужно оплатить!
Вяло киваю, соглашаясь. Бесполезная растрата, но время поджимает. Спорить мне некогда. Значит, ночная работа по уборке стеклотары будет оплачена. Поношенная сумка плюхнулась на стойку. Хозяйка отсчитывает купюры. Твою ж… Денег всё меньше.
Хочу показать язык недовольной тётке, но сдерживаюсь. Накинув ремень сумки, поднимаюсь из подвала гостиницы. Прощайте, таракашки. Не скучайте.
Запах сырости тревожит нос. Жёлтый фонарь погас, стены переулка нависают всё также близко. Ради интереса повторяю вчерашний путь. Может, привиделась катастрофа, после ночных ныряний? Но… Нет.
Заметны обломки пластика и крошево стекла на обочине. Разбитый транспорт растащили эвакуаторы. Автокран тоже убрали. Дырень на здании осталась. Прореху затянули чёрной тканью, которая громко хлопает на ветру, привлекая внимание.
Любуюсь новым архитектурным решением. Частые прохожие смотрят вверх и поднимают телефоны. Многие делают снимки, некоторые фоткают себя на фоне последствий недавних событий.
Радуются люди… А мне совсем не до веселья. За такое по голове не погладят. Я даже боюсь представить уровень ожидаемых проблем… Драпать нужно в темпе вальса. Вот прямо-таки нереально быстро рвать когти!
(Немного позже) У входа в метро.
Повторив гимнастический трюк с турникетом, я балдею от запаха свежей выпечки, пока еду на эскалаторе. Кто-то готовит невероятно ароматные булочки.
Станция метрополитена встречает небольшими киосками, ряды магазинчиков расположились вдоль стен. Здесь можно перекусить или посмотреть на шмотки, не отходя от путей. Тем более, что поезд ждать долго, иногда больше десяти минут.
Ароматная выпечка потом! Сейчас нужна уборная, где я смогу привести тушку в относительный порядок. Вход в помещение с умывальниками за углом.
Фарэры устроились на лбу, пока я смываю зелень с лица. Сердито чищу зубы одноразовой щеткой, которая исполняет роль многоразовой. Подлец Ган мог сказать про тину! Поделом ему…
Вытряхиваю одежду в кабинке туалета. Свежее белье появилось из сумки, старое в мусорку. Дурацкая река! Тревожит огромный синяк, украшающий левое бедро. Офигеть, красота! Бледную кожу нехило украсил фиолетовый цвет. Не отдавая себе отчёт, тыкаю в бедро пальцем.
— Тиксё!
(Тиксё [ちくしょう] — Bitch. Сука.)
Прострел боли заставляет прыгнуть на месте. Любопытство до добра не доводит! Ладненько. До свадьбы заживёт…
— Ха-ха-ха! — До свадьбы?! Умора! Обхохотаться и не встать, надо же такую глупость придумать!
Смеюсь во всё горло и резко натягиваю штаны.
— Едрить-колотить!
Шипя от боли, падаю на крышку фаянсового друга. Когда смешно, почти не больно.
— Свадьбы, — смотрю в светлый потолок и тихонько усмехаюсь, — да уж…
Пятерней чешу растрепанные волосы. Ерунда получилась! Летела с моста, бороздила воду голова… Правый глаз закрывает и ладно.
Пока шнурую кеды рассматриваю часы на запястье. Кричаще высокая стоимость цацки заметна с первого взгляда, а на руке сомнений вообще не осталось. Приятно солидный вес оттягивает тонкую ладошку.
Чудик сам напросился! Надо было ему обгадить момент. Он не мог похвалить или поаплодировать? Без болезненных тыканий в свежие раны прошлых неудач?! Заткнув дурацкую варежку… Эх, проехали.
Покинув кабинку, изучаю взъерошенную девчонку в зеркале над умывальниками. На бледном лице довольная улыбка. И я улыбаюсь в ответ. Золотое украшение понравилось! Что неудивительно… Изумрудный циферблат отлично подходит к левому глазу. Для себя ничего не жалко…
Светлая буква «А» на красной футболке, непонятного цвета толстовка и верные Фарэры. Ну да… Это я. Одежда по-прежнему далека от пика элегантности, совсем не пиджак чудика, блистающий кашемиром. Недолго, правда.
— Ха, — слабо усмехаюсь.
Рядом красит губы миловидная девица в офисном наряде. Она тоже рассматривает отражение в зеркале и внимательно изучает широкие кольца. Милашка придирчиво отметила по мужски массивные часы, обвисшие на тонком запястье. Взгляд поднялся к тёмным стёклам, раскосые глаза максимально расширяет от удивления.