– А теперь быстро рассказывай, что тебе нужно?
– Ехал на дачу, увяз в грязище километрах в пяти отсюда, решил идти за помощью, пошел через лес, вышел черте где, смотрю – свет. Думал повезло, а тут чокнутая баба. Окатила водой с порога, поставила в таз и тыкает ружьем. Попарился, блин, на дачке!
– С тебя капает, – поморщилась, а он посмотрел под ноги и скривился. – Стой, где стоишь.
Ведро почти наполнилось, нужно было срочно что-то предпринимать, я вернула предохранитель на место и, положив ружье на стол, торопливо прошла в кладовку. Нашла шланг и вернулась с ним в комнату, вставила в ведро, с удовлетворением отметив, что вошел он как влитой, причем, была даже специальная резинка, чтобы вода не сочилась, а длины хватало аккурат до крыльца, чтобы можно было свесить его вниз.
– Ты сделала неправильно, – поморщился тип у двери, – шланг так выпадет, когда вода наберется. Резинка должна быть внутри.
– Черт, – буркнула, возвращаясь к ведру, быстро переделала и успела к тому моменту, как по шлангу пошла вода.
– Слушай, а есть тут кто-нибудь еще? В идеале с трактором или хотя бы картой, потому что я понятия не имею, где я.
– А где должен? – прищурилась, сев рядом с ружьем.
– В Воронино, сказал же, на даче.
– Можно подумать, я знаю, где у тебя дача, – фыркнула возмущенно, а он пожал плечами и улыбнулся:
– Теперь знаешь. А где я?
– В Знаменке.
– Черт, – поморщился, почесав затылок, – это же вообще в другую сторону.
– Топографический кретинизм, – кивнула согласно, а он насупился:
– Зачем обзываться сразу? Я же не называю тебя чокнутой, одной в заброшенной деревне жить, да еще и в доме с худой крышей.
– Во-первых, называешь, уже дважды, – скривилась я. – А во-вторых, я только переехала, – пожала плечами, а он поднял брови в крайнем удивлении:
– Зачем?
– Я проклята, – ухмыльнулась злорадно, ожидая, как увижу влипающие в задницу пятки, но он остался стоять на месте, хлопая глазами:
– Точно чокнутая.
– Точно. Лучше уходи.
– Ну, – замялся, посмотрев исподлобья, – если по-честному, туда совсем не хочется сейчас. Темно, сыро, грязно, до помощи не добраться, а вот нырнуть в какую-нибудь канаву – запросто.
– И на что ты намекаешь? – пришла моя очередь удивляться.
– Намекаю, что неплохо было бы проявить капельку сочувствия к измученному путнику и пустить в дом.
– Ты может не заметил, но я стараюсь сохранить этот дом в сухости, а с тебя не просто капает, а льется, – заметила, заглянув в таз, наполовину заполненный водой.
– Я разденусь, – кивнул с готовностью, а я потянулась к ружью, – чтобы не капать! Нет, серьезно, я бы реально разделся, это отвратительно, у меня уже кожа на пальцах сморщилась.
– И почему это должно стать моей проблемой? – возмутилась, снова целясь в него. – Проваливай, пока еще волнуют такие мелочи, как сморщенные пальцы.
– Слушай, – вздохнул тяжело и поднял ладони вверх, – я шел часа два или три под проливным дождем, я реально устал и все, что мне нужно – немного тепла и что-нибудь сухое. Можешь связать мне руки, если так спокойнее будет. А лучше одну, но к чему-нибудь. Знаешь же, что тут на чертову прорву километров никого. Я безобидный, честное слово.
– Маньяки так обычно и говорят, – кивнула согласно.
– Ты же не будешь всю ночь целиться. Ружье довольно тяжелое.
– Ты же не будешь всю ночь в тазу стоять.
– Черт возьми, надеюсь, что нет, – засмеялся тихо, – меня Саша зовут, а тебя?
– Не твое дело, – нахмурилась в ответ, – уходи, Саша, пока я тебе чего-нибудь не прострелила.
– Да блин, – проворчал, разуваясь и выходя из таза. Я открыла рот, а он посмотрел хмуро и начал раздеваться.
– Какого хрена ты делаешь?! – взвизгнула возмущенно, а он разделся до трусов и кинул вещи в таз, высунулся за дверь, отжал все и развесил на стуле, стоявшим у входа, а потом съехидничал:
– Что-то не слышу выстрелов.
– Да кто тут еще чокнутый, – пробормотала, ошарашенная такой наглостью. – Нахал.
– Нахал, это если бы еще и трусы снял, а я поступил по-джентельменски.
– И не стыдно тебе? – посмотрела укоризненно, а он широко улыбнулся, потому что посмотреть, по чести, было на что: парень был чертовски хорош.
Покачала головой и пошла к коробкам, которые еще не успела разобрать, выудила оттуда простынь и кинула ему.
– Премного благодарен, – отвесил поклон, завернулся в нее и снял трусы.
– Это уже ни в какие ворота не лезет, – вытаращила глаза, а он продефилировал в комнату и уселся на диван, вытянув ноги и прикрыв глаза.