Люля, не дождавшись лифта, рванула наверх через две ступеньки на третью: дверь-замок-ключ – и она внутри квартиры!
Она подержала в руках телефон, готовая вызвать милицию при малейшем подозрительном шорохе за дверью, но все было тихо, и из окна никого не было видно.
С трудом отдышавшись, она рухнула на кровать и долго плакала. «Владька, Владька, зачем ты меня бросил одну?! У меня ведь никого нет, никогда и не было, кроме тебя…»
Наплакавшись, она задернула поплотнее занавески и зажгла свет. И думала, заваривая чай, о том, что подростки могли помчаться за ней и просто так, но после двух попыток наезда уже не верилось… Одета она была скромно, после смерти мужа совсем не хотелось носить дорогие платья, и они висели в шкафу, как мемориальная экспозиция его подарков. Так что мысль об ограблении Люля отбросила напрочь. Изнасиловать? Всякое может быть. Обкурились и пошли «развлекаться»…
Но мысль о связи между наездами и табуном подростков не выходила из головы. Они мчались молча и сосредоточенно. Если бы они были просто случайными подростками, пусть даже обкурившимися, они бы вступили в какой-нибудь гнусный разговор, типа: девушка, куда вы так торопитесь? А они, едва ее завидев, помчались за ней молча и целенаправленно …
Кто-то их на нее натравил… Кто-то хочет ее убить?!
На вопросы «кто?» и «почему?» у нее не было даже тени ответа.
Она пошла в милицию.
– А номер машины заметили?
Она не заметила. Не до того ей было, жизнь спасала… Ненужную жизнь, но инстинкт оказался сильнее.
– А с чего вы взяли, что подростки – не случайные мальцы, которые помчались вслед, завидев одинокую женскую фигуру ночью?
С чего она взяла… С того! Впереди нее прошла через двор женщина, вполне одинокая и, судя по одежде, молодая, но ее никто не преследовал… Они появились из-за гаражей, как только Люля (и именно она!) вошла во двор (и именно тогда!).
– Маловато будет, – говорил следователь. – Из местных были, из дворовых? Или чужие? Лица запомнили?
Какие, к черту, лица? Она от страха даже обернуться не посмела!
– И что же вы от меня хотите? – удивился милиционер.
– Не знаю, защитите меня как-нибудь!..
– Нету у нас таких средств, чтобы приставить к вам охрану! Покушения на вас никак не доказаны – номера машины не помните, в моделях не разбираетесь, подростков описать не можете… И чего мне расследовать?
– Что же делать? – недоумевала Люля. – Меня ведь пытаются убить!
– А доказательства, где они? – разводил руками милиционер в приемной ближайшего отделения.
– А если меня убьют?!
– Вот тогда доказательства и будут, оставьте пока заявление. В случае вашей смерти будем разбираться, – произнес он, с ненавистью глядя на ее кольцо с крупным изумрудом, Владькин подарок.
Она пошла к выходу, сутулясь и обхватывая себя руками, словно у нее болел живот.
– Людмила Афанасьевна! – окликнул ее вдруг милиционер и поманил пальцем. – Обратитесь в частное бюро охраны, мой вам совет. – Его голос звучал уже мягче, надо думать, сутулая ее спина чуть разжалобила. – Мы тут связаны процедурой, правилами, а они только деньгами. Если можете заплатить, – его взгляд снова нашел кольцо с изумрудом, – то никто вам на мозги капать не будет, что да почему. Хозяин барин. Хотите, чтобы вас охраняли, – будут охранять.
Деньги были. Люля долго и придирчиво выбирала охранника, задавая себе вопрос, каким таким образом он может ее охранить от озверевшей машины, к примеру…
Предлагали ей и женщин – их было двое в агентстве. Их лица вполне освоились со стандартом «непроницаемости», но взгляд остался типично женским, любопытным. Вместе это плохо сочеталось, казалось, глаза подсматривают за ней из засады каменных лиц. Эти глаза все хотели знать о ней, они лезли в ее душу и в ее историю.
Она остановилась на мужчинах: если взгляды тех куда и лезли, то только под юбку. Это было куда менее чувствительно, чем в душу.
Она выбрала одного, плечистого и большого.
Плечистого и большого убили через два дня бесшумным снайперским выстрелом. Именно в тот момент, когда он обходил Люлю, решив занять положение справа от нее.
Милиция не сумела установить, откуда он был произведен, – сказали только, что стреляли с небольшого расстояния. К примеру, из припаркованной к обочине машины.
– Непрофессионал, – подытожили в милиции. – Был бы грамотный киллер, вы бы от него не ушли!
Они умеют утешить, эти люди в погонах!
Люле стало ясно одно: маскировка под несчастный случай больше не прельщала раздосадованного убийцу. Он перестал прятаться, он заявил недвусмысленно, что хочет ее убить. А в том, что метили в нее, она не сомневалась.
И тогда она сбежала на дачу. Думая о том, что ее найдут и тут.
У Владьки было две дачи – Люля за два года так и не приучилась говорить «у нас», – новая каменная и старая деревянная. Она больше любила старую развалюху, пахнущую деревом, с настоящей печкой, а не с центральным отоплением. Та, другая, – она не была дачей, она была загородным домом. А Люля любила дачу … Владька обещал привести ее в порядок, он вдруг вместе с ней тоже полюбил приезжать сюда. Они возились на участке, сгребая ветки и листья, а потом жгли терпкий костер и пили чай. Или вино. Или пиво.
Наверное, потому она и рванулась сюда, на дачу, не успев подумать как следует. Загородный дом – он был на охраняемой территории, да и в самом доме запоры были нехилые, сигнализация… Ах, как глупо она поступила! Конечно, надо было ехать туда! Здесь-то замков всего ничего – одна радость, внутренний засов, который нельзя открыть снаружи. А на участок даже младенец проберется.
Пока, за последние три дня, – свят-свят! – ничего не случилось. Но завтра же надо будет переселиться в дом. Там она будет в безопасности!
Однако мысль о том, что понадобится выйти из старой, ветхой дачи, пугала ее. Эти стены хоть как-то ее защищали. А в открытом пространстве она станет легкой мишенью. Машину Люля не водила, значит, добираться до станции, ехать электричкой… А там ее труп обнаружат на железнодорожном полотне?
Неожиданно она придумала: надо связаться с охранным агентством и попросить прислать к ней охранника с машиной. Он и перевезет ее в дом!
Рано утром, с началом рабочего дня, она обо всем договорилась. Обещали назавтра: раньше агентство не могло выполнить ее заказ. Услуга стоила очень дорого, но деньги были. Это единственная малость, что осталась ей от Принца: его деньги…
И еще имя Люля.
«Что делать, когда тебя убили?»
Нет, не так. Сила – дурень из Сибири со смачным именем Силантий – вот как хохмил: «Что делать, если тебя насилуют?» – «Расслабиться и получить максимум удовольствия». – «А что делать, когда тебя убивают?» – «Расслабиться и умереть».
Как давно это было – мехмат, сокурсники, университет, экзамены… В другой жизни и в другой стране. И в веке другом, между прочим. И Сила, дурень сибирский, полный тупица, хоть учился вполне прилично, приехал из своей тайги наверстывать упущенное, к культуре и цивилизации столичной приобщаться. В основном в виде дешевых анекдотов и еще более дешевых пьянок в общежитии с грошовым портвешком и грошовыми девочками…
Кой черт он вспомнил Силу? Он его сто лет не видел и, бог даст, еще столько же не увидит! А-а, вот почему: что делать, когда тебя убили?
Черт, он опять заснул. И бред какой-то приснился: Сила, дурень сибирский… Надо проснуться. Кажется, сейчас ночь… Никак не сообразить… Он дома, спит в своей кровати и даже слышит тихое дыхание жены – отдаленное дыхание: у них кровать на шесть персон, так она последние годы спит на месте шестой, если его считать первым…
Что у нас сегодня – выходной? Рабочий? Скоро ли вставать?