- Знаю. - Мэри Маргарет никому не позволяла сбить себя с толку. - Тетя Брайди мне рассказывала. Но тогда он только выливал из горшка, если я не ошибаюсь?
- Но ведь он не?.. - Анжела скривилась.
- Именно. Собирает все говно за несколько дней - и в окно. Девочка шла внизу, так он ей чуть бантик не засрал. Зато туфлям хана. Бедный ребенок. Твои тетушки в растрепанных чувствах. - Последнее было высказано с явным упреком в адрес Анжелы.
Как будто во всем этом она виновата!
- У меня несколько дней выход...
- Только на следующей неделе.
- А может, лучше мне...
- Мне нужно, чтобы ты была здесь, когда явится этот растреклятый миссионер. Настырный, ублюдок. Как начнет талдычить - и ты хоть тресни. Сочиняет что-то там про бедность третьего мира и все такое. Сначала им займешься, а потом уже дядей Майки. Можешь отправляться во вторник или в среду. Но только на две ночи, и ни секундой больше, ясно? Сестер и так не хватает. Утром напомнишь, чтобы я заказала билет на самолет. Ну все. Иди.
- Позвольте спросить, матушка. Вы не думали о моей...
- Опять ты со своей бодягой про миссии? - Пошарив в ящике стола, Мэри Маргарет вытащила пачку "Эфтон", прикурила и с наслаждением затянулась. Сейчас ты нужна здесь.
- Да, конечно, но мне казалось, что смысл в том, чтобы двигаться дальше. Я же здесь уже больше пяти лет.
Мэри Маргарет мрачно хмыкнула:
- Анжела, Анжела, Анжела. - Она уронила голову; дым сигареты тянулся вверх белесыми, причудливо извивающимися струйками. - Ты напичкана идеями вот в чем твоя беда.
- Идеи у всех есть, те или иные.
- Идея пойти в монашки - не у всех.
- Но я ведь хорошо выполняю свою работу, правда?
- Может, оценку тебе выставить?
- Я ведь сдала экзамены.
- Не сомневаюсь, из тебя выйдет превосходный соцработник или кем ты там вбила себе в башку стать. - Глубоко затянувшись, Мэри Маргарет со свистом выпустила дым сквозь стиснутые зубы. Открыла рот, чтобы что-то добавить. Передумала. - Сама дойдешь в свое время. - И мотнула головой, выпроваживая Анжелу.
- Дойду, матушка, непременно дойду, если только вы мне дадите хоть один шанс.
- Я не о том, дубина. Послушай... - Мэри Маргарет умолкла, подбирая слова. - Мне вовсе не хочется изображать из себя каток и размазывать тебя по асфальту.
Анжела скептически прищурилась.
- Однако я в какой-то мере ответственна за тебя, сестра. Мать-настоятельница сцепила пальцы. Морщины на лбу отразили всю степень ее ответственности. - И вот что я хочу тебе сказать... не черта тебе делать в монашках. - Последние слова она выпалила, словно в страхе ими подавиться.
Анжела ахнула. Начальство впервые выдало это вслух. Услышать такое после пяти лет тяжкого, изнуряющего, неблагодарного труда было по меньшей мере несправедливо. Не дожидаясь возражений, Мэри Маргарет ткнула пальцем в дверь и продолжила атаку:
- Ну-ка, глянь туда. Что там у нас? Куча трухи - я имею в виду монахинь. Половина из тех, что остались, понятия не имеют, на этом они свете или уже на том. Есть, правда, горстка ценных кадров лет тридцати-сорока, не без достоинств, но зато с багажом за плечами не самого приличного свойства.
- Тем более мне стоит... - попыталась вставить Анжела.
- Не встревай и прочисть уши, - гаркнула Мэри Маргарет. - Сестра Алоиза торчит здесь потому, что ей все равно - где торчать. Кармел - божий человек, ей самое место среди здешнего сброда. Фрэнсис страшна как смертный грех и сбежала из приюта Святой Клэр, где ее терроризировали сестры. Мари-Тереза француженка. Еще парочку уболтали дядюшки, потому что эти старые девы сидели у родни на шее. Тебя никто не уговаривал, сестра, нет?
- Не припомню такого, - холодно сказала Анжела.
- НО! Все они схожи в одном - в здоровой вере в Бога и прочие христианские ценности. Вот что необходимо, если ты намерена принести свои клятвы Господу.
- Вы хотите сказать, что я не... - Анжела в шоке отшатнулась.
- Я хочу сказать, что ты веришь в себя в образе монашки. Ты-то не виновата. Это тетки набили твою башку идеями, вот ты и нарисовала себе прелестную картинку: Анжела в Африке или еще в каком-нибудь пекле, в шляпке, раздает хлеб насущный направо и налево, сует горбушки в рты голодным черномазым ребятишкам. Дома ей газетчики проходу не дают, в прессе снимки Анжелы печатают. Может быть, даже Нобелевскую премию вручают - чем черт не шутит. Пэт приглашает ее в "Полночное ток-шоу", и вся страна обливается слезами гордости за Анжелу. Да ты у меня вся как на ладони!
Анжела припрыгивала на месте, будто ее поджаривали на углях. Кому приятно слушать, как твои мечты обращаются в капли яда, капающие с жала начальницы.
Я ведь работаю изо всех сил. Выкладываюсь, как могу. Моложе и здоровее меня во всем приюте нет, вот и приходится трудиться за всех монашек, вместе взятых. И с постояльцами у меня почти никаких проблем... наверное, потому, что они так похожи на дядюшку Майки...
- Есть и еще кое-что, может, и похуже. - Мэри Маргарет сцепила руки под увесистым бюстом, что в ее исполнении всегда предвещало проповедь.
- Неужели? - Анжела скрипнула зубами.
- Уж больно ты смазливая.
- Если я дам клятвы Господу, я их сдержу, - сухо заявила Анжела. Сама-то ты чего ради в монашки подалась? Только не надо про любовь к обездоленным. Может, растительность на подбородке виновата? Анжела прикусила язык, пока не довел до греха.
- Очень может быть. Но только потому, что будешь избегать ситуаций, где можно нарушить клятвы. Это не призвание, сестра, это игра в прятки. - Голос матери-настоятельницы неожиданно потеплел. Мэри Маргарет такое нередко проделывала, внезапно смягчаясь посреди жестокого нагоняя, чем приводила Анжелу в смятение. Уж лучше разнос на все сто. По крайней мере знаешь, что происходит. - Ну ладно. Меня еще куча дел ждет, - все тем же пугающе ласковым тоном продолжило начальство. - Дома, на досуге, подумай над тем, что я сказала, Анжела. А не то, гляди, замешкаешься и время упустишь. Будешь тогда стоять столбом, кусать губы и щеками полыхать, как сейчас. Да! И позвони тетушке Брайди, чтобы она меня попусту не мурыжила. - Прикурив еще одну сигарету, махнула рукой: - Иди давай.
Анжела выскочила в коридор, показала захлопнувшейся двери средний палец и лягнула воздух, за неимением реальной цели в виде широченного зада Мэри Маргарет. Сестра Кармел за окном с озабоченным видом семенила по огороду, свернула направо, остановилась, прижала палец к губам и решительно двинулась влево. Сверху, из секций, неслись крики и ругань. Разборки перед сном. По коридорам разливался неистребимый запах супа. Тетушки в голове Анжелы заверещали яростно и злорадно.
В словах Мэри Маргарет доля правды определенно имелась. Неприятно, но факт. И все равно несправедливо. Ну было несколько неверных шагов па пути к Богу, так что ж? Кто не ошибается?
Попытка служения у вечно молчащих сестер ордена Святой Клэр закончилась полнейшим крахом. Целый год Анжела маялась во время кошмарных безмолвных трапез и дрожала от жуткого холода на утренних службах, в кромешной тьме ерзая коленками по каменным плитам часовни. Маялась и дрожала до тех пор, пока в одно прекрасное утро слова из нее не полились потоком. Она болтала, болтала, болтала - и не могла остановиться. Говорила обо всем подряд, несла всякую чушь, будто помешанная. Сестры решили, что у нее горячка, и отправили домой. У тетушки Реджины как раз случился первый удар; помощь Анжелы пришлась кстати и затянулась па целый год.
Затем последовали двухлетние муки в качестве сестры-послушницы в Корке, в родильном доме. И снова фиаско. Анжела так и не смогла привыкнуть к страданиям рожениц. Она промокала им лбы и держала за руки, но она и выла вместе с ними, откинув голову и извиваясь от их боли. Ей дали передышку в канцелярии, но она по-прежнему мечтала о миссионерстве, потому и вернулась домой - опять вовремя. Дядя Майки начал выкидывать номера, а справиться с ним, кроме Анжелы, уже тогда никто не мог.
Вернулась ненадолго, а застряла на два года. За это время Анжела закончила учительские курсы, но преподавать не пошла; так и болталась без дела, если не считать возни с дядей Майки, пока тетушка Брайди не взяла инициативу в свои руки, позвонив в Лондон давнишней знакомой, сестре Мэри Маргарет. Та согласилась взять девочку под свое крыло н определила в приют послушницей, с пятилетним испытательным сроком. Все попытки Анжелы приблизиться к цели н дать обет мать-настоятельница пресекала самым грубым образом, так что и после пяти лет заветное монашество было от нее не ближе миссии в Африке. А дядя Майки по-прежнему обретался на чердаке.