— Что стряслось, Берт? — спрашивает его закадычный друг Сэм.
— Всё в порядке, Сэм, — отвечает Берт и идёт к воротам.
Приятели смотрят ему вслед.
— Странно, — говорит Сэм. — Берт же у нас главный ворчун!
Берт идёт домой. Небо расчерчено оранжевыми и красными полосами — следами заката. А в другой части неба, где потемнее, прямо над горизонтом сияют звёзды. Берт идёт через сквер. Всходит месяц, прибавляя света вокруг. Берт замедляет шаг. Снова вынимает ангела, ставит себе на ладонь. Ангел встряхивает крылышками — они мерцают и поблёскивают в лунном свете. Именно так и должен выглядеть ангел, именно так.
— Кто ты? — шепчет Берт.
Ангел просто смотрит на Берта — похоже, у него нет ответа. Зато он явно хочет обратно в карман — тычет туда пальчиком и начинает взбираться вверх по рукаву. Берт ему помогает, а потом идёт дальше по Кондукторскому переулку, где дома стоят встык с соседними. Доходит до своей калитки. До родного дома под номером 15.
— Здравствуй, любимый! — слышит он голос Бетти. Она выходит его поцеловать. — Как денёк?
— Неплохо… Беттинька, я тут нашёл кое-что… кое-кого…
Он вытаскивает найдёныша из кармана. Опускает на стол возле вазы с хризантемами. Ангел стоит, глядит на них, задрав голову.
— Господи! Ангел! — Бетти всплёскивает руками.
— Сам вижу. Нашёл вот… в кармане.
— Да как же он там очутился?
Берт пожимает плечами:
— Не знаю.
Ангел облизывает крошечные пальчики.
— Какой хорошенький, — говорит Бетти.
— Тебе нравится?
— Ещё бы! Смотри, какой красавчик!
— Ну да, вроде неплох, — соглашается Берт.
— Он что-нибудь умеет? — говорит Бетти.
— Типа?
— Ну, говорить или ещё чего? Может, летает?
— Не знаю. Мы ведь только познакомились. Во, вспомнил: он напевать умеет, тихонечко так…
— А картошку жареную любит? Как думаешь?
— Не знаю, попробуй. Мармелад точно любит.
— Я ещё ему яичко сварю, да?
— Отличная мысль.
Она идёт к плите, достаёт сковородку.
— Как думаешь, надо сообщить? — спрашивает она.
— Что сообщить? Кому?
— Ну, в полицию или ещё куда. Вдруг его ищут?
— Давай-ка в газете посмотрим.
— Да-да, Берт, в газете про такое всегда пишут.
Берт садится, разворачивает газету. Но там сплошь про войны и бомбёжки, про шторма на западном побережье — они там всё чаще и всё сильнее. Про молодежь, которая ищет работу, а работы-то и нет. Зато жена премьер-министра купила в благотворительном магазине милое платьице и говорит, что, когда все вместе, плечом к плечу, любые трудности нипочём. Черепаха предсказала победителя следующего чемпионата мира. Про потерянного ангела ни словечка. Может, потом по телевизору покажут?
Пожав плечами, Берт спрашивает ангела:
— Сынок, ты как… ну, вообще?
Ангел молчит.
— Ты это… располагайся, — говорит Берт. — Чувствуй себя как дома.
Ангел хлопает крылышками, а потом садится, притулившись к вазе.
— Молодец, — говорит Берт.
Сколько-то времени Берт дремлет, прикрыв лицо газетой. Ангел сидит, уткнувшись головой в колени. Берт храпит, поддувая газету снизу: фотография премьер-министровой жены ходит ходуном. На весь дом пахнет жареной картошкой. Бетти напевает танго времён их с Бертом молодости и вспоминает себя и его: юных, глупых, влюблённых.
Она жарит яичницу из трёх яиц, запекает бобы. Потом раскладывает еду на две большие тарелки и одно маленькое блюдце и несёт к столу. Ангелу причитается одно яйцо, три кусочка жареной картошки и семь бобов, хлеб с маслом и две капли разных соусов: одна капля красная, другая — коричневая.
— Берт, — окликает Бетти спящего мужа.
Тот вздрагивает, газета соскальзывает на пол. Берт подходит к столу и видит ангела, который рассматривает блюдце с яичницей, бобами и картошкой.
— Я уж подумал, мне всё приснилось, — говорит Берт. — А он вот он.
— Малышок, ешь давай, — нежно шепчет Бетти, набирает бобы на вилку и отправляет себе в рот. — Видишь, как просто.
Бетти берёт ломтик картошки и взмахивает рукой, словно картошка летит-летит и сейчас залетит прямо в рот ангелу.
— Открой ротик! — говорит она. — Широко-широко!
Ангел не сводит с неё глаз.
— Надо поесть, малыш, — говорит Бетти. — Берт, скажи ему.
Берт тоже кладёт в рот кусок картошки, жуёт и глотает — показывает ангелу, как это делается.
— Надо есть, парень. Делай как твои… — Берт осекается на полуслове. — Ха! Чуть не сказал «как твои мама с папой».
Бетти смеётся. Колупнув кончиком мизинца печёный боб, она подносит палец к губам ангела.