Выбрать главу

— Обожаю, когда ты говоришь сальности.

— Да? Ну, может, следующие мои слова заставят тебя изменить мнение, — сказала она, стараясь не думать о том, каково это — почувствовать щетину, покалывающую ее кожу. — Кровь, похищение, месть, захват заложников.

В зеленых глазах вспыхнул интерес:

— Расскажи поподробнее, — он с приглашающим жестом махнул в сторону кровати: — и прости за беспорядок. Не ждал, что ко мне в гости пожалует леди.

Но она проигнорировала его призыв и, подойдя к столу, чтобы поставить кофе, забралась на высокий табурет. Жанвьер усмехнулся, присел на кровать и, оперевшись на локти, вытянул скрещенные в лодыжках длинные, одетые в джинсы, ноги. Солнечный свет плясал в его темно-каштановых волосах, придавая им оттенок чистой меди, столь дивно сочетающийся с золотом его кожи.

Многие вампиры такого возраста обладали сверхъестественной физической привлекательностью, но пока что она не встречала никого с подобной харизмой — или с такой способностью заводить друзей в любом городе, где он только побывал. И именно поэтому он ей нужен.

— Все это происходит в Атланте.

— Атланта? — пауза. — Это территория Бомонов.

Есть!

— Ты их хорошо знаешь?

Он слегка пожал плечами.

— Пожалуй. Это старая семья вампиров.

Соблазнившись ароматом, Эшвини сделала еще глоток крепкого кофе Жанвьера.

— Понятно. Я слышала, ангелы не делают различий между семейными ветвями, когда речь заходит о выборе Кандидата. — Из многих сотен тысяч тех, кто ежегодно претендовал на бессмертие, лишь единицы достигали ранга Кандидата.

— Бомоны умеют изворачиваться, — продолжал Жанвьер. — Они умудрились Обратить как минимум одного члена семьи в каждом поколении. В этом — двоих.

— Моник и Фредерика. Брата и сестру.

Он кивнул:

— Это делает их невероятно сильными. Считая Моник и Фредерика, у них теперь десять ныне здравствующих вампиров, связанных кровью. Самому старому — полтысячи лет.

— Антуан Бомон.

— Жестокий ублюдок, — сказал Жанвьер почти нежно. — Наверняка продал бы детей работорговцам, если бы смог извлечь из этого выгоду.

— Твой друг?

— Спас ему как-то жизнь, — Жанвьер поднял лицо к солнцу, купаясь в его лучах, словно сибарит где-нибудь на европейском побережье, вдалеке от знойных душных объятий луизианского лета. — А он теперь ежегодно присылает мне бутылку своего лучшего Бордо вместе с предложением жениться на его дочери Жанне, — произнесенное на французский манер, имя прозвучало чувственно и волнующе.

Ее пальцы сжались на расписанной вручную чашечке с кофе.

— Бедная женщина.

Он снова обернулся к ней, в глазах плескалось веселье.

— Напротив, она весьма заинтересовалась свадьбой. Прошлой зимой приглашала меня согреть ее в дивном коттедже в Аспене.

Эшвини понимала, что он играет с ней. А еще она знала, что Жанвьер вполне способен был «навешать» ей всевозможных небылиц — просто ради собственного удовольствия.

— Готова биться об заклад, что сейчас Жанна вовсе не думает об Аспене. Скорее, она думает только о том, как бы кого-нибудь убить.

— Рассказывай. 

Именно эта его способность сразу понять и оценить ситуацию так притягивала ее, невзирая на все клятвы и зароки.

— Моник — это же праправнучка Жанны в девятом колене?

Жанвьер на секунду задумался.

— Может, в десятом, но не важно. Жанна обожает детей. Антуан зовет их обоих — и Моник и Фредерика — внучатами.

— Ей двадцать шесть лет, — уточнила Эшвини. — Не совсем ребенок. А Фредерику — тридцать.

— Все, кому меньше ста, для меня дети.

— Забавно.

— Тебя это не касается, cherie, — его улыбка растаяла, и он вдруг превратился в человека, который наблюдал, как утекают столетия. — В твоих глазах слишком много опыта. Если бы я не знал, что ты смертная, решил бы, что ты прожила не меньше моего.

Иногда ей и самой так казалось. Но демоны, терзавшие ее душу день и ночь, не оставляли времени для раздумий.

Избегая его чересчур проницательного взгляда, она сказала:

— Моник похитили.

— Кто посмел пойти против Бомонов? — неприкрытое удивление. — Они не только обладают большой силой, но еще и ангел, который контролирует Атланту, благоволит к ним.

— Благоволил, — ее глаза вернулись к нему, любуясь, как солнечные лучики скользят по его телу. Это было слишком большое искушение, и даже демоны не могли бороться с захлестнувшим ее чувственным соблазном. — Но кажется, твой приятель Антуан сумел чем-то разозлить Назараха.

Жанвьер, нахмурившись, поднялся на ноги.

— Но, тем не менее, перейти дорогу Антуану — все равно, что самому намылить себе веревку.

— Поцелуй Фокса так не думает.

— Поцелуй? — качая головой, он подошел почти вплотную к ней и оперся одной рукой о стол. — То есть поцелуй в самом прямом смысле слова — группа вампиров, объединившихся ради одной цели?

— Да.

— Я больше века не слышал о существовании официальных поцелуев.

— Один парень по имени Кэллан Фокс, похоже, решил возродить традицию, — не сдержавшись, она провела пальцами по кривому шраму на груди Жанвьера, прямо над левым соском: — это не моих рук дело.

— Ах, если бы, — промурлыкал он, подыгрывая ей, — Я бы с гордостью носил отметины, оставленные тобою.

— Жаль, что вампиры так легко залечивают раны, — она вдруг поняла, что не может отвести глаз от шрама, видя в нем что-то смутно знакомое. Но в отличие от любого другого человека, с ним она не испытывала этого толчка памяти, чужеродного вторжения в сознание, когда ее дар — ее проклятие — раскрыл бы прошлое Жанвьера. И вместо всех его секретов, всех кошмаров, она могла ощущать лишь теплую шелковистую кожу под пальцами, слегка несовершенную и от этого еще более притягательную.

— Нож, — произнесла она. — Это осталось от ножа?

— Почти угадала — меч, — сжав пальцами ее запястье, он подтянул ладонь к губам, прижимаясь в долгом поцелуе к костяшкам. — Ты вечно будешь меня так дразнить, Эшвини?

Глава 2

— Всего лишь несколько десятилетий, — ответила она, чувствуя, как внутри все словно переворачивается, и пальцы ног поджимаются сами собой. — А потом за тобой придет новый охотник.

Она ожидала, что он снова ехидно улыбнется, но лицо Жанвьера помрачнело еще больше.

— Не говори о своей смерти с такой легкостью.

— Ну раз уж я не собираюсь подписывать Контракт, по которому обязуюсь прослужить сто лет в обмен на почти-бессмертие, — протянула она, одна рука по-прежнему лежала на его груди, другую он держал у своих губ, — смерть неизбежна.

— Ничто не предопределено, — он выпустил ее руку, потянувшись за прядкой распущенных волос, глаза чуть потеплели. — Но мы обсудим твою жизнь в другой раз. А сейчас я слишком заинтригован этим поцелуем Фокса.

Она полезла в задний карман джинсов за наладонником, подаренным ей на рождество Рэнсом, охотником из Нью-Йоркского филиала Гильдии. — Это Кэллан Фокс, — она вывела на экран фотографию высокого мускулистого блондина. — По нашим сведениям, он был обращен двести лет назад.

— Знакомое лицо, — Жанвьер нахмурился, словно фильтруя слои памяти. — Вспомнил: я видел его при дворе Назараха, он как раз отслуживал свой Контракт. Другие вампиры его тогда сильно недооценили, посчитав, что он слишком медлителен.

— А ты?

Пальцы пробежались по ее руке, шаловливо и легко.

— Я увидел высокий интеллект в сочетании с безжалостностью и амбициозностью. Так что я не удивлен, что Кэллану удалось собрать поцелуй в столь юном возрасте. А другие члены группы считают его за лидера?

— Похоже на то. Забавно, но там есть по крайней мере двое трехсотлетних вампиров и один, возраст которого приближается к четырем сотням.

— Не все вампиры с возрастом становятся сильнее, — поставив одну ногу на перекладину ее стула, Жанвьер принялся листать фотографии других членов поцелуя. — Посмотри на меня, например. Я слаб, как котенок.