Эта утрата сделала из меня зверя – так я некоторое время думал, пока не понял, что в тот момент всего лишь стал взрослым (а с годами убедился, что первое отлично сочетается со вторым).
Что касается Светлячка, то ему, видимо, пришлось даже сложнее, чем мне. У меня был папа, была Натали-Горгона, он же остался в полном одиночестве.
И космическая пустота, которую он так не любил, всосала его целиком. Он вошел в лагерь вояк, застреливших маму Марину, и там взорвался, спасая всю нашу обреченную, казалось бы, компанию…
Его не случайно звали Светлячком. Формально пацаненок был аномалом-«химиком», обладавшим способностью к хемилюминесценции. Ну, то есть он светился. Свечение было пульсирующим, модулированным и тем ярче, чем сильнее он переживал (высоколобые умники в погонах полагали до того дня, что это свойство военного значения не имеет). Кроме хемилюминесценции, Светлячок владел стандартным набором «химика» – синтезировал воздух и воду, нейтрализовывал яды и кое-что еще.
А неформально… Моя Натали распознала уникальность этого мальчика практически сразу. Он на все смотрит сверху, сказала тогда она, в этом его главный талант. Из космоса – на себя, на нас…
Пазлы он и вправду собирал с потрясающей легкостью, мгновенно решал любые задачи, связанные со сбором целого из частей. Скорость, с которой мальчик расправлялся с подобными головоломками, ограничивалась только быстротой его моторики. Он словно видел. Хотя почему «словно»? Именно видел. Сверху.
И вот, спасая нас, он вспыхнул, как звезда, – в окружении врагов. Жесткий ультрафиолет, инфракрасное излучение… Мощность вспышки была страшной. Он полностью выложился, отдал все резервы своего маленького, незрелого организма. Мы выбрались из западни и его вытащили – впавшего в глубокую кому.
Здесь, в России, Светлячком занялись местные спецы. Сначала переправили из сибирской Зоны в военный госпиталь, потом в другой госпиталь, засекреченный по самое не могу, потом в какую-то лабораторию, засекреченную еще больше, потом…
Потом военные врачи отступились. А Светлячок остался в коме.
В результате его сплавили гражданским мозговедам – в петербургский институт имени Бехтерева. (Все это было до того, как сам Петербург превратился в Зону.) Из комы Светлячка вывести не успели, однако к жизни постепенно возвращали, это было видно даже на глазок. Я его часто навещал, специально ездил из Москвы. Сидел возле кровати, вел долгие беседы-монологи – про маму, про нас с Натали, про то, как мы с ним будем жить вместе. Называл его братом. Частенько ночевал в палате…
Почему я говорю «не успели»? Потому что однажды, как раз когда я загостился у Светлячка, за ним пришли.
Они пришли ночью. Какая в Бехтерева охрана? Для проформы – от уличной шпаны да от собственных буйных, если массово забузят и санитары не справятся. А пришли профи. Привыкшие работать чисто.
Ни одного выстрела. Ни одного трупа. И вообще, кажется, никто всерьез не пострадал.
Как они проникли на территорию – никто не видел и не знал.
Предположительно – через бетонное ограждение, выждав паузу между обходами. Как-то обманули следящую электронику, возможно, вскрыли пожарный выход…
Активно проявили себя уже в здании, первым делом нейтрализовав полусонный наряд, дежуривший на первом этаже.
Среди нападавших (сколько их явилось, так и не выяснили, но немного, не больше пяти) явно были аномалы. Замороженная электроника плюс охранники, введенные в транс… нет, без моих «коллег» не обошлось.
Медперсонал, имевший несчастье проснуться и среагировать на незваных гостей, тоже притормозили до полного отупения. Некоторых потом сутки приводили в норму, настолько тяжелым оказался транс.
Палату гости не искали, точно знали, где и кто…
Я, увы, плохо помню подробности, в том числе с моим участием. Точно знаю, что пытался драться (с малолетства был не дурак помахать кулаками), и дрался, как берсеркер, не помня себя. Но что вы хотите от пятнадцатилетнего пацана? Впрочем, тогда мне уже стукнуло шестнадцать. Что не отменяет главного – мой героизм грубо обломали, скрутили руки-ноги, упаковали, благо упаковочного материала для мнящих себя берсеркерами в любом дурдоме с избытком…
А потом появился этот, в дурацком плаще.
Все прочие были в белых халатах, в шапочках и в марлевых масках, а он халат не надел или уже снял… В общем, щеголял в какой-то длиннополой старомодной хламиде. Из домотканой ткани, блин. С одноразовой маской и медицинской шапочкой плащ сочетался исключительно нелепо. Но он, прежде чем заговорить со мной, освободил свою голову от этих лишних предметов.